Рассказ?

# “Так и происходит?” — “Нет, так не происходит”.

# Он слушает на расстоянии, что они говорят; удаленность, которую ему предписали, чтобы их слышать, сами их речи. Между этими речами — никакого согласия, никакого разногласия, а (и это болезненно его задевает) спокойный поиск равной меры. Все время отличные — и все же наравне, говорящие вблизи этого равенства, говорящие, имея в виду то, что должно их уравнять.

Их речи еще не уравниваются, даже если и говорят то, что в равной мере соотносит их друг с другом.

Словно они ищут уровень, на котором они, равноправные речи, установили бы между собой молчаливое равенство, то равенство, которое пробивается на свет в самом конце.

Речь песка, ропот ветра.

# “Так и происходит?” — “Нет, так не происходит”. — “Что-то, тем не менее, приходит”.

# Ликование, чистый порыв идти, который в услужливой речи несет их обоих к тому, что уклоняется.

# В том месте, где они находились, все еще пытаясь связать себя какими-то отношениями. Даже без слов, даже без движения, все время разговаривая, все время двигаясь, безо всякого желания незаметно желая друг друга.

“А как там история?” — “От истории, наверное, в настоящий момент осталось уже немногое”.

# Он вспоминает, что она так и остается там без движения, и, пока помогает ей снять, не нарушая неподвижности, какую-то одежду, не дожидаясь, что она перестанет с ним разговаривать, и сам говоря ей: о чем это вы сейчас вспоминаете? он привлекает ее, схватывает, пробегает по лицу, в то время как она выскальзывает, безмятежно открыв глаза, уклонившаяся от присутствия неподвижная явленность. Только ее рука еще и удерживается, рука, которую она покорно ему уступила, жаркая и неспокойная, словно маленькое гладкое существо, копошащееся в поисках пищи.

Перед ним комната, узкая и длинная, возможно, до странности длинная, так что она простирается далеко наружу в строго ограниченном, хотя и недостаточно уточненном пространстве с заданными ориентирами, двумя косо прорезающими стену окнами, черной протяженностью стола, на котором, как он думает, он пишет, креслом, в котором она по-прежнему сидит, вытянувшись в струнку с ничем не занятыми руками, или же стоит там, у двери. Рядом с ним на диване слегка отвернувшееся тело молодой женщины, он же тем временем вспоминает, что она проговорила с ним большую часть ночи.

# “Да, вы многое мне сказали, ваша щедрость была бесконечной”. — “В самом деле? Вы могли бы это подтвердить?” — “Я это подтверждаю и подтвержу; когда бы вы ни захотели”. — “Этого не может быть. Вдумайтесь. Это было бы хуже всего. Сделайте так, чтобы я не смогла с вами говорить”. — “Ну хорошо, успокойтесь, вы наговорили больше, чем я воспринял”. — “Я, стало быть, говорила зря. Это хуже всего”.