|
Понятно, что отрицая метафизику, позитивизм не в состоянии постигнуть смысл развития. Вследствие этого и выведенный им закон исторического движения оказывается ложным. Мы видели, что Огюст Конт требует, чтобы этот закон согласовался с положительным понятием о природе человека, а так как это положительное понятие у него совершенно превратно, то и согласованный с ним закон должен быть также неверен. По учению Конта, этот закон состоит в последовательности трех периодов умственного развития: богословского, метафизического и положительного. Первый представляет младенчество человеческого рода. У человека в эту пору опытности еще нет, воображение преобладает над разумом. Поэтому он склонен представлять себе все вещи по аналогии с своею собственною личностью. Сначала он самые неодушевленные предметы принимает за живые существа. Отсюда первая ступень богословского миросозерцания — фетишизм. Впоследствии, по мере развития способности к обобщению, человек живыми существами признает уже не отдельные вещи, а общие господствующие над ними силы; это — период многобожия. Наконец, все эти отдельные силы сводятся к единству, и тогда над всем воздвигается единое, всемогущее и разумное Существо, которому поклоняется человек. Однако и тут сохраняется тот же антропоморфический характер миросозерцания, который господствовал вначале. Только по мере развития разума человек приходит к убеждению, что явления природы управляются не подобными ему существами, а вечными и неизменными законами, которых исследование одно доступно нашему разуму, тогда как причины вещей от нас скрыты. В этом состоит истинно научная точка зрения, к которой разум приходит в высшем своем развитии. Но прежде, нежели он достиг этой высоты понимания, он проходит через посредствующую ступень, где представление об управляющих явлениями живых существах заменяется смутным представлением метафизических начал, которые, однако, по самой своей шаткости и неопределенности не способны дать какую бы то ни было твердую точку опоры человеческому разуму. Значение метафизики заключается единственно в том, что она служит переходом от богословского миросозерцания к положительному. Только в последнем человеческий разум находит наконец настоящее свое средоточие[351]. Эта теория подверглась критике со стороны самих защитников опыта. Спенсер заметил, что хотя мы признаем первую причину вещей непознаваемою для разума, но это не мешает ей оставаться предметом религиозного чувства в настоящее время, так же как и в первые времена человечества. Наука никогда не может вытеснить религию, ибо отношение разума к познаваемому никогда не может заманить отношение чувства к непознаваемому[352]. — 568 —
|