|
Многие у нас представляют себе политический идеал в такой форме, что государством управляет единая, нераздельная, неограниченная власть, всем распоряжающаяся по своему усмотрению; общество же ограничивается нравственным влиянием, с которым правительство, имеющее в виду благо народа, всегда должно соображаться. Через это избегаются все вредные последствия, проистекающие от разделения власти, устраняются борьба и владычество партий, интриги, взаимное недоверие, слабость правительства, одним словом, все то, что составляет оборотную сторону свободных учреждений в конституционных государствах; а между тем значение общественного мнения сохраняется во всей своей силе. Ссылаются на то, что самое неограниченное правительство не может нарушить коренных убеждений народа, не встретив сопротивления и не подвергая опасности собственное свое существование. С высшим развитием это влияние народной мысли должно сделаться прочнее и распространиться на все общественные интересы. При этом считают возможным допустить самую широкую свободу мнений, которым дается право беспрепятственно выражаться в печати и иным путем, лишь бы власть всегда сохраняла за собою право окончательного решения по всем вопросам. Это воззрение грешит тем, что в нем и существо государства и взаимное отношение его элементов понимаются крайне поверхностно. Государство не есть чисто нравственный союз, как церковь; это союз по существу своему юридический, а потому все установляющиеся в нем отношения тогда только получают силу и прочность, когда они облекаются в юридические формы. Нет сомнения, что и в государстве нравственный элемент всегда сохраняет существенное свое значение; кто пренебрегает им, тот рискует возбудить всеобщее неудовольствие. Но постоянным деятелем в государственной жизни этот элемент становится только тогда, когда он соединяется с элементом юридическим. Общество, которое ограничивается одним нравственным влиянием, отказывается от участия в решении государственных вопросов. Против этого нельзя ссылаться на то, что власть, посягающая на основы народной жизни, непременно встретит сопротивление. Конечно, если бы какое-либо правительство вздумало уничтожить народную религию или повально рубить головы по своей прихоти, то граждане, доведенные до отчаяния, пожалуй, схватились бы даже за оружие, чтобы положить конец невыносимому порядку вещей. Но из того, что безумствующая власть может довести подданных до отчаяния, нельзя сделать никакого вывода относительно правильного государственного порядка и ежедневного действия государственных учреждений. В минуты опасности народ готов подняться как один человек, но в обыкновенном течении жизни, если общество не имеет своих постоянных и законных органов, оно остается бессильным. — 538 —
|