|
Последнее и составляет истинное основание всякого прочного общественного соединения. Общественная связь состоит в том, что люди соединяют свои воли для совокупного действия. Из такого соединения образуется единое целое, когда в нем установляется единая постоянная воля, которая считается волею всего союза и которой подчиняются воли отдельных членов. Подобный союз можно в переносном смысле назвать духовным или нравственным телом, принимая слово "нравственный" в смысле всего, что относится к воле, а таково именно государство. Отсюда ясно, что понятие об организме приложимо единственно к такому союзу, в котором существует единство воль, ибо только подобный союз образует то, что можно назвать общественным телом. Но при этом всякое уподобление физическому организму, а тем более всякие построения на основании аналогий, совершенно неуместны. Физическая связь, соединяющая части материальной особи, тут не существует, а есть связь совершенно иного рода и связь нравственная, из которой вытекают своего рода отношения, не имеющие ни малейшего подобия в материальном мире. Сущность этих отношений состоит в том, что соединяются свободные лица, из которых каждое, с одной стороны, является само себе целью и абсолютным центром своих действий, а с другой стороны, признает над собою господство высшего закона, связывающего его волю с волею других. Оба эти начала, свобода с вытекающим из нее правом и господствующий над нею нравственный закон, в основании своем суть начала метафизические, а так как ими определяются все общественные отношения, то очевидно, что мы вращаемся здесь в чисто метафизической области, совершенно выходящей из пределов физических явлений. А потому чем более мы отрекаемся от метафизики, тем менее мы поймем общественные отношения. Отсюда все несообразности современной социологии. Метафизическими началами определяется и общественное единство. То целое, которого свободные лица являются членами, не есть нечто видимое и осязаемое, как физическое тело; единство тут чисто мыслимое. А между тем мы этому мыслимому существу присваиваем права и обязанности, мы признаем его лицом, мы приписываем ему волю, и хотя в действительности эта воля может выразиться только в воле единичных особей, однако мы волю этих особей признаем волею целого; и только на этом основании мы ей подчиняемся, ибо воля другого единичного существа для нас нисколько не обязательна. Отсюда учение о так называемых юридических или нравственных лицах, которые можно назвать юридическими фикциями, но фикциями, вытекающими из самой природы вещей. Для последователей реализма они остаются совершенно непонятными, а между тем они созданы и поддерживаются жизненною необходимостью. — 423 —
|