|
Из социалистических школ фурьеристы ближе всех подошли к истинному понятию о справедливом распределении богатства. Признавая в производстве участие трех деятелей, труда, таланта и капитала, Фурье закон распределения формулировал так: «каждому по его капиталу, труду и таланту». Но Фурье ошибался, когда он полагал, что можно раз навсегда определить долю каждого деятеля. В своей системе он назначал 5/12 труду, 4/12 капиталу и 1/12 таланту. Эти цифры совершенно произвольны. С изменением экономических условий изменяется и значение различных деятелей в производстве, а с тем вместе и участие их в произведениях. Ничего постоянного и определенного тут не может быть. Это признается и новейшими социалистами кафедры. А как скоро это признается, так оказывается совершенная невозможность установить какое бы то ни было начало для распределения богатства, исключая свободы. Вследствие этого социалисты кафедры поставлены в значительное затруднение, когда им приходится формулировать то, что они считают требованиями справедливости. Так, Адольф Вагнер постоянно восстает против незаслуженного дохода; он осуждает существующее распределение, которое, по его мнению, противоречит справедливости, возвышая доход капиталиста на счет других; он прямо даже заявляет, что принадлежащий отдельным лицам капитал часто не что иное, как доход рабочих, несправедливо у них отнятый. Но тут же он сознается, что при подобных суждениях можно руководствоваться «только неопределенным критерием, который в отдельных случаях оставляет нас совершенно на мели». Если капиталисты иногда притесняют рабочих, то случается и наоборот, что рабочие притесняют капиталистов; а так как доля каждого в производстве не составляет нечто определенное и не может быть принципиально выведена, то и здесь остается только довольствоваться «необходимым мерилом справедливой оценки». При этом однако Вагнер замечает, что в общем итоге, руководствуясь воззрениями известного времени или страны, а также беспристрастным взвешиванием заслуг и интересов противоположных сторон, наконец, даже совестью отдельных лиц и целого народа, можно найти достаточные точки опоры для решения[244]. При таких неопределенных основаниях можно, конечно, вывести все, что угодно; но будет ли это иметь малейшее научное значение? И когда признается, что доля каждого деятеля не есть нечто постоянное и не может быть определена, то возможно ли рядом с этим утверждать, что капитал часто не что иное, как доход рабочих, несправедливо у них отнятый? Говоря о договоре, мы уже заметили, что Вагнер основывает свои требования на том самом начале, которое он отвергает, ибо на практике воззрения времени и справедливая оценка руководствуются средними, установляющи-мися в жизни отношениями, а последние определяются свободою. Без этого всякое практическое мерило исчезает, и мы обретаемся в полном тумане. — 368 —
|