|
Но Руссо по крайней мере хотел сохранить свободу, в которой он видел коренной и необходимый элемент человеческого естества. Социалисты даже и этого не имеют в виду. Они просто уничтожают личную свободу во имя общественного начала. И это делают не только фанатики социализма, которые за своей благою, но дурно понятою целью не видят ничего другого, но также и ученые, обставляющие свои исследования целым научным аппаратом. Таков, например, Шеффле. Мы видели уже выше, что он отправляется от одностороннего определения свободы, как исполнения требований. вытекающих из нравственно-общественной природы человека. Вследствие этого он свободу полагает единственно в выборе призвания или занятия (die Freiheit des Berufs); а всякое занятие, по его учению, должно быть признано общественною должностью или службою. Человек обязан добровольно подчиниться специальному служению; он должен отказаться от самоволия (Eigenmacht); он должен определяться (sich bestimmen lassen) обществом, которое дает ему подготовку и устанавливает разделение и соединение труда; он, по началам публичного права, должен исполнять свои обязанности, как член принудительных союзов и общественных учреждений. Одним словом, "каждый на своем месте, для и через посредство целого, таков, — говорит Шеффле, — идеал справедливой организации"[28]. Если Шеффле при этом утверждает, что именно в такой организации осуществляется истинная свобода, то это доказывает только, как легко можно довольствоваться одними словами, отнявши у них весь существенный смысл. Свобода состоит в том, что человек сам является источником своих действий; если же он превращается в чистый орган общества, если он существует только для и через посредство целого, то самостоятельность его, как единичного существа, исчезает, и о свободе не может быть речи. Шеффле сравнивает единичное существо с органическою клеточкою; и точно, в его системе оно является не более как органическою карточкою, которой никто свободы не приписывает. Такое воззрение противоречит не только здравой теории, но и всему ходу человеческого развития. Первоначально человеческая личность является погруженною в общую субстанцию; только мало-помалу она выделяется из последней и приходит к сознанию своей свободы. Поэтому в древнем мире на первом плане стояла свобода политическая. Однако же и греки, и римляне не думали, что гражданин должен быть чистым органом государства: и в то время это воззрение находило пристанище только в утопиях. У гражданина была своя частная сфера, где он был полновластный господин. Он распоряжался своим домом, своим хозяйством, своими рабами по собственному усмотрению; государство в это не вступалось. Но главная его деятельность была все-таки обращена на занятия государственными делами; частная сфера служила ему только обеспечением жизни и доставляла ему досуг для собственной гражданской деятельности. Мы видели, что в этом состояло существенное значение рабства. — 31 —
|