|
Столь же произвольны те заключения, которые Шеффле делает относительно имущества. Сообразно с общим своим взглядом на имущество как на составную часть организма, он семье как первоначальной общественной клеточке приписывает совокупное имущество, состоящее из всех нужных для ее потребления вещей. Известно, что муж, жена, дети могут иметь и нередко имеют свое отдельное имущество; но это не входит в расчет автора. Семейное имущество, по его мнению, составляет одно целое. Это интрацеллуларное, или внутриклетчатое, вещество, в отличие от интерцеллуларного, или междуклетчатого, вещества, связывающего различные клеточки между собою. Последнее по своему положению есть уже не семейное, а общественное имущество, и если оно предоставляется семействам, то это происходит единственно в виду общественных целей, когда вследствие исторических причин на семейства возлагается исполнение известных общественных отправлений. К этому разряду Шеффле причисляет всякий промышленный капитал, в котором он видит смешение семейной, интрацеллуларной, с общественною, интерцеллуларною субстанциею. Промышленность представляет область, в которой семейства соприкасаются друг с другом, а потому все вложенное в промышленные предприятия имущество имеет общественное значение; присвоение же его отдельным семьям может быть оправдано только исторически (стр. 215–218). Читатель видит, куда клонятся фантастические аналогии. Коренной элемент человеческого общежития, лицо, с его свободою и со всеми вытекающими из свободы последствиями, совершенно вычеркивается из области общественных отношений. Это уничтожение личного элемента прямо даже высказывается автором, как основное начало социологии. Переходя от общественных клеточек к общественным тканям, или, как он называет эту отрасль науки, к социальной гистологии, он говорит: "весьма важно социально деятельные, то есть внутри тела человеческого общества деятельные субъекты, или лица (самостоятельные существа в смысле социологии), действительно понять и положить в основание так, как они фактически представляются нам в общественном опытном мире. В противоположность самым укоренившимся представлениям индивидуалистически-атомистической общественной науки, опыт показывает нам, что массы взаимодействий, в которых выражается жизнь общественного тела, исполняются социально иными субъектами, нежели физические лица индивидуальной антропологии. Всякое идущее эмпирическим путем анатомически-физиологически-психологическое рассмотрение социальных фактов показывает нам действующими не физические лица, а учреждения (Anstalten) или лица, действующие в виде учреждений, то есть социальные органы, ткани и части тканей, которые все без исключения слагаются из персонала и имущества, так же как и члены, ткани и части тканей органических тел без исключения составлены из клеточек и междуклетчатых веществ" (стр. 276). Шеффле уверяет, что упущение из виду этого основного факта социологии, который даже как бы намеренно сглаживается юридическою терминологиею, ведет к самым пагубным заблуждениям. Социально отдельное лицо есть не более как элемент ткани (gewebliches Element), который всегда является вплетенным в различные соединения с другими лицами и имуществом. Даже там, где оно действует совершенно самостоятельно, оно социально действует не иначе, как через посредство известного аппарата внешних орудий, то есть как деятельный элемент сложного учреждения, и воля его является органом воли этого социального собирательного субъекта. Начинать же с отвлеченного физического лица и фиктивных его расширений, говорит Шеффле, как делает правоведение, значит прямо "бить в лицо" эмпирическим данным социальной анатомии, физиологии и психологии. Вся господствующая в правоведении путаница понятий относительно юридических лиц, а также чисто индивидуалистическое понимание собственности, коренится, по мнению Шеффле, в "индивидуалистически антисоциальной подстановке физической личности вместо социальной субъективности". Правоведение, как и всякая общественная наука, должно строго держаться опытной почвы, а "на этой почве для социологического взгляда нет физического лица. Единственные, истинно реальные, а не фиктивные лица социологии суть без исключения сплетения индивидуальных духовных сил, соединенных с соответствующими имущественными снарядами… Единственными же фиктивными лицами с точки зрения социологии были бы голые и чистые физические лица; ибо таковых, как прямых носителей социальных взаимодействий, не существует… Реальные лица, или субъекты деятельности в смысле науки об обществе суть всегда органы, ткани и части тканей, в которых часть индивидуальных рабочих сил и имущественной субстанции вплетены в способное к социальной деятельности учреждение" (стр. 277–284). — 207 —
|