|
Всего менее из равноправности лиц следует равенство товарищеских отношений. Непонятно, откуда Прудон взял, что промышленное и всякое другое товарищество немыслимо иначе, как при полном равенстве членов. Значение каждого лица в каком бы то ни было товариществе определяется, формально, взаимными условиями, а материально, тем, что каждый в него вносит. Кто вносит больше, тот, очевидно, должен и получать больше. Руководитель предприятия не может стоять на одной доске с простым исполнителем, например, архитектор с каменщиком. Точно так же и в акционерных обществах имеющий больше акций получает и большее количество голосов. Ввиду этого Прудон из своего общего положения о товариществе исключает собственника, который, по его мнению, не есть чей-либо товарищ, ибо он берет себе лишнее против других. Но если мы устраним собственность, то не будет никакого торгового товарищества: останется одна фикция. Фантастические товарищества, отрешенные от всех жизненных условий, могут представляться состоящими из совершенно равноправных членов, ибо тут не остается ничего, кроме голых единиц; действительные же товарищества совмещают в себе самые разнообразные условия. Наконец, всего менее удачна попытка согласить равенство с свободою. Прудон называет свободою общественный порядок, сочетающий в себе начала коммунизма и собственности. Тут признается "взаимная независимость лиц, или автономия частного разума, вытекающая из различия талантов и способностей". Но в чем состоят признаваемые Прудоном права таланта? Мы уже это видели выше. Талант, по его мнению, составляет общественную собственность; он создан обществом и принадлежит не лицу, а обществу, которое, по этому самому, присваивает себе его произведения. Мало того: обществу, по теории Прудона, принадлежат произведения не только таланта, но и всякого труда. Работник живет и умирает неоплатным должником общества. Чем же, спрашивается, эта свобода отличается от рабства? Но мы не удивимся этому противоречию, если посмотрим на то, что Прудон разумеет под именем свободы. Он слово libertas (свобода) производит от libra (весы). "Свобода, — говорит он, — есть равновесие прав и обязанностей: сделать человека свободным значит уравновесить его с другими, то есть поставить его на один с ними уровень"[119]. Оказывается, что идеал свободы есть прокрустово ложе, то есть разбойничья пытка. В конце концов выходит все-таки, что материальное равенство равнозначительно с рабством; оно мыслимо только при полном подавлении человеческой свободы и всех личных особенностей. А так как единственное основание равенства заключается в свободе, то ясно, что материальное равенство есть противоречащее себе начало, ибо оно уничтожает собственное свое основание. Таков совершенно очевидный результат разбора социалистических учений, результат, признаваемый всеми, кто умеет связывать свои понятия. — 176 —
|