|
— И снова ты прав, — ответил Кебет, — они все время изменяются. — Теперь скажи мне, ведь эти вещи ты можешь ощупать, или увидеть, или ощутить с помощью какого-нибудь из чувств, а неизменные [сущности] можно постигнуть только лишь с помощью размышления — они безвидны и незримы? — Да, ты совершенно прав! — Итак, с твоего разрешения, мы установим два вида сущего — зримое и безвидное. — Согласен. — Безвидное всегда неизменно, а зримое непрерывно изменяется? — Примем и это, — согласился Кебет. — Пойдем дальше, — сказал Сократ. — В нас самих есть ли что-нибудь — тело или душа — отличное [от этих двух видов]? — Ничего нет. — К какому же из двух видов [сущего] ближе тело? — Каждому ясно, что к зримому. — А душа? Зрима она или незрима? — [Незрима], по крайней мере для людей. — Да ведь мы все время говорим о том, что зримо или незримо для человеческой природы! Или, может, ты имеешь в виду другую [природу]? — Нет, человеческую. — Что же мы скажем о душе? Можно ее видеть или нельзя? — Нельзя. — Значит, она безвидна? — Да. — Значит, в сравнении с телом душа ближе к безвидному, а тело в сравнении с душой — к зримому? — Несомненно, Сократ. — А разве мы уже не говорили, что, когда душа пользуется телом, исследуя что-либо с помощью зрения, слуха или какого-нибудь иного чувства (ведь исследовать с помощью тела и с помощью чувства — это одно и то же!), тело влечет ее к вещам, непрерывно изменяющимся, и от соприкосновения с ними душа сбивается с пути, блуждает, испытывает замешательство и теряет равновесие, точно пьяная? — Да, говорили. — Когда же она ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и, в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным, она и сама обнаруживает те же свойства. Это ее состояние мы называем разумением, правильно? — Совершенно правильно, Сократ! Ты говоришь замечательно! — Итак, еще раз: к какому виду [сущего] ближе душа, как ты рассудишь, помня и прежние доводы, и эти, самые последние? — Мне кажется, Сократ, — ответил Кебет, — любой, даже самый отъявленный тугодум, идя по этому пути, признает, что душа решительно и безусловно ближе к неизменному, чем к изменяющемуся. — А тело? — К изменяющемуся. — Взгляни теперь еще вот с какой стороны. Когда душа и тело соединены, природа велит телу подчиняться и быть рабом, а душе — властвовать и быть — 100 —
|