|
На мой взгляд, мнения человечества безотносительно к каким-либо противоположным предрассудкам (поскольку я не могут предложить никаких альтернативных мнений) в сопоставлении с порядком природы представляются ошеломляющими фикциями, и просто удивительно, как можно их придерживаться. Какие нелепые религиозные учения, какая дикая мораль, какие отвратительные моды, какие ханжеские интересы! Я могу все это объяснить, только убеждая себя, что умственные способности естественно развиваются, движутся вперед, нагромождают одну фикцию на другую; и тот факт, что догматическая структура пока что держится и растет, принимается за доказательство ее справедливости. В определенном смысле она и в самом деле реальна, как реален рост растений, она жизненна, ей присущи пластичность и теплота, некая косвенная связь с почвой и климатом. Многие явно неправдоподобные догмы, например религиозные, могли бы постоянно властвовать над самыми активными умами, если бы не одно обстоятельство. В джунглях одно дерево душит другое, изобилие само по себе смертельно. То же самое происходит с изобилием в человеческой душе. Что убивает спонтанные фикции, что отвращает пылкое воображение от его импровизированных творений? Зов иного, противоположного образа воображения; природа, молча дурача нас всю жизнь, никогда не заставит нас взяться за ум; это могут сделать самые безрассудные утверждения разума, когда они бросают вызов друг другу. Критицизм возникает из конфликта между догмами. Могу ли я выйти из этого затруднительного положения и занять критическую позицию, не опираясь на догматический критерий? Вряд ли; хотя критика может быть представлена в гипотетической форме, когда, например, говорят, что если бы ребенок понимал своего отца, это был бы благоразумный ребенок, но мысль, которая ставится под сомнение, ( это вопрос факта. То, что имеются отцы и дети, предполагается догматически. А если это не так, то каким бы неясным ни было существенное отношение между отцами и детьми в идеальном смысле, нельзя быть ни умным, ни глупым, относя это к какому бы то ни было конкретному случаю, поскольку таких соотношений вообще не существовало бы в природе. Скептицизм ( это подозрение о наличии ошибок относительно фактов, и подозревать такие ошибки ( значит принимать участие в деятельности познания, что предполагает факты и возможные ошибки. Скептик считает себя проницательным и часто оказывается таковым. Его интеллект, подобно интеллекту, критикуемому им, может иметь весьма отдаленное представление о сути и связи вещей. Он может пробиться к истине природы через обыденные заблуждения. Поскольку его критика может, таким образом, оказаться истинной, а сомнения хорошо обоснованными, они, безусловно, являются суждениями, и если он искренний скептик, это суждения, которые он будет решительно отстаивать. Скептицизм, таким образом, представляет собой разновидность верования (beliefs). Догма не может быть отвергнута, она может быть только пересмотрена в свете некоторых более элементарных догм, в которых скептик не имел случая усомниться, и он может быть прав в каждом пункте своей критики, исключая иллюзию того, будто его критика радикальна, а сам он ( абсолютный скептик. — 8 —
|