смело скользить, тысяченогое, по своим тысячам дорог на земле, и в воде, и в воздухе. И если говорит предание о неслыханном прежде на земле плаче птиц и плаче камней по Хирону, может быть тогда вправду плакали птицы и камни. Пусть потом стыдились они слез всю жизнь. Высился недалеко от входа в аид Белый утес -- утес Забвения. Кто пройдет, пролетит мимо утеса, тот забывает себя и все живое. Здесь теряли память пролетающие Тени смертных и беспамятными влетали в аид. Но когда Хирон проходил мимо того Белого Утеса, сам утес ему поклонился, и память не отлетела от Хирона. И увидел Хирон вдали черные воды океана и золотой челн солнца на том -берегу. В мире живой жизни был уже вечер. Сам Гелий-Солнце стоял в золотом челне и манил к себе Хирона золотым веслом: может быть, еще вернется Хирон, и тогда перевезет его Гелий-Солнце обратно. Но Хирон не вернулся назад. И когда он подошел ко входу в аид, демон Смерти Танат, выйдя навстречу кентавру, словно гостю, стоял у входа, и у ног его лежал Цербер, положив три головы на землю. И Смерть низко склонилась перед Хироном, не коснувшись его рукой. Так совершил свой последний путь бессмертный титан -- благой кентавр Хирон, сын древнего Крона, врачеватель смертных и наставник полубогов-героев, подаривший свое бессмертие живой жизни. И Жизнь, и Смерь ему поклонились на его последнем пути. СКАЗКА О ПЛЕНЕНИИ ЮНЫМИ ВЕЛИКАНАМИ АЛОАДАМИ БОГА ВОИНЫ АРЕЯ Жилы-были близнецы, мальчики-великаны Алоады, те, что громоздили для забавы горы на горы. Странные забавы любили эти мальчики-великаны Алоады! Как-то раз поймали они на охоте за вепрем бога войны, свирепого Арея. Наложили ему на руки и на ноги нерушимые оковы из оливы, дерева мира, что крепче адаманта и меди, и упрятали его под землей, в медном погребе. Не стало на земле войны. Зацвел кругом мир. И вместе с миром радовалось на земле все малое. Не топчет его, — 235 —
|