Сказания о титанах

-- Но я смертен, Телем, и во мне есть мысль. Не она ли борется со

смертью?

И ответил за Телема Геракл:

-- Со смертью борются руками. Тяжело отводить ее руку. Она сильнее

великана. Но Геракл отводил. Тогда спросил его Феникс:

-- Ты слыхал об истине, Геракл? Удивился герой-полубог:

-- Кто она? Титанида? Богиня? Или демон подземной мглы? Не слыхал я о

такой бессмертной.

И тогда все посмотрели на Геракла, и опять Феникс спросил его:

-- Знаешь ты, что решает в мире?

-- Сила.

-- Истина есть та сила.

Но Геракл только повел плечами и сказал:

-- Не встречал я еще такой Силы. Если встречу -- поборется Геракл и с

Истиной.

И снова все при этих словах посмотрели на мышцы Геракла, так как знали,

что Геракл не умеет шутить.

Тут припомнил Феникс слова Хирона:

"Сила -- в мысли высокой. Чем выше мысль, тем она и сильнее. Покоряет

она и большое, и малое. Великая жалость была силой Асклепия, потому что была

она его самой высокой мыслью. Не от слабости -- от великой силы истекает

великая жалость".

Тогда заговорили гости Хирона о жалости и снова вспоминали слова

Хирона, хотя никто не мог сказать, так ли точно говорил Хирон:

-- Боги думают, что для большой жалости нужно и большое время, и,

любуясь жизнь, забывают о малой жалости -- для тех, у кого для жизни малое

время.

Так оно для Олимпа, для неба бессмертных, где время только и бывает

большим. Но Асклепий говорил: "И в малом времени вмещается большая жалость,

у кого она есть". Эту жалость и дарил он смертным. Не гордился он своим

бессмертием, как боги неба, а радовался ему, как земной бог, потому что,

будучи бессмертным, мог всегда источать смертным сострадание врачевателя.

В том-то и была сила Асклепия.

Удивили эти слова Геракла, и он спросил:

-- Где же тут сила? Вот лежит он, земной бог, перед нами, поверженный