|
Если же человек устранит милосердно все несовершенное и преобразит самого себя в существо идеальное, то не природа будет распоряжаться и играть им, а он природою. Последнее, очевидно, лучше первого: в мире должно быть господство высшего разума. Итак, ненависть к жизни есть или болезнь, или заблуждение. Хотя бы пришлось в жизни и страдать, необходимо терпеть, чтобы уничтожить эти страдания хотя бы в будущем. Каждое разумное существо есть воин, сражающийся за свое лучшее будущее, за господство разума и блага во Вселенной. Конечно, после смерти возможна и жизнь в космосе, она же в общем совершенна. Следовательно, смерть на Земле могла бы принести блаженство на небесах. Но основа материи связана на миллионы лет с тяжелым атомом. Так что прежде всего мы заживем после смерти жизнью Земли. Значит, приходится, ради нашей выгоды, поневоле заботиться о ней. Если и попадет наша сущность на иные планеты, то оттуда она может обратно попасть на Землю. Значит, во всяком случае заботы о Земле необходимы. Мы видели, и это весьма вероятно, что количество радостей в течение одной обыкновенной смертной жизни равно количеству огорчений. Так что стремление к богатству, славе, власти, наслаждению – тщетно, ибо за всякий лишний успех и сопряженную с ним радость человек рано или поздно (не позднее смерти) оплачивает горечью. Участь царей и рабов, богатых и нищих, главных и малых в сущности одна и та же, потому что при последнем расчете никто ничего не получает, так как все, что дано при жизни, обратно отнимается: приятное возмещается, неизбежно и полно, неприятным. (Принимаем тут, как представляется, существование атома в теле от рождения до смерти). Итак, стоит ли жить, чтобы ничего не получать? Участь всех смертных одинакова, никто не возбуждает зависти. Для чего же существовать? Мы уже сказали, что для будущей жизни, – бессмертной и блаженной. Если бы блаженство заключалось только в отсутствии тяжких мук и смертных страданий, то и то было бы не дурно, и для того стоило бы жить. Цель достигнуть ровности чувства – нирваны – также почтенна. Но мы совсем не уверены в том, что равенство радостей и горестей неизбежно. Достоверно ли, что живое существо в течение одной жизни получает нуль? Даже я сам, основатель гипотезы, в этом сомневаюсь, и очень сильно. Достоверно ли, что есть будущая вечная жизнь, согласно моему описанию? И того мы наверно не ведаем. Понятно, что хорошенько и в достаточном объеме мы ничего не знаем. Поэтому, прежде чем решаться на самоистребление и давать простор дли развития неразумных существ, не лучше ли жить и поддерживать жизнь – настоящую и будущую – жизнь существ разумных, прогрессирующих в своем разуме! Тогда будут накопляться знания, которые дадут нам ответ на многие вопросы и, между прочим, на вопрос: стоит ли жить? А пока нет определенного и несомненного решения, Надо жить и совершенствоваться… Кто может сказать, что он решил нее вопросы, даже вопрос только о цели жизни? – Никто. А потому безрассудно самоистреблением глушить разумную жизнь и сеять бессознательную, принадлежащую животным и растениям. Им не решить никаких вопросов. — 304 —
|