Русская философия энциклопедия

С о ч.: Проект Конституции... // Избр. социально-политичес­кие и филос. произв. декабристов. М., 1951. Т. 1. С. 293-343 Дело Муравьева...// Восстание декабристов. М.; Л., 1925. Т. 1 Никита Муравьев: Письма декабриста. 1813-1826 гг. М., 2001

Лит.: Струве П. Муравьев и Пестель // Новое время. 1993 № 51; Дружинин Н. М. Декабрист Никита Муравьев. М., 1933: Волк С. С. Исторические взгляды декабристов. М.; Л., 1958 Габов Г. И. Общественно-политические и философские взгля ды декабристов. М., 1954; Нечкина М. В. Движение декабрис­тов. М., 1955. Т. 1-2; Яхин P. X. Политические и правовые взгляды декабристов Северного общества. Казань, 1964; Его­ров С. А. Политические и правовые взгляды декабриста Ники­ты Муравьева. М., 1974.

В. И. Коваченко

МУРАТОВ Павел Павлович (19.02(3.03). 1881, Бобров Во­ронежской губ. -5.10.1950, поместье У айтчёрч-Хаус, граф­ство Уотерфорд, Ирландия) - писатель, публицист, куль­туролог. Окончил петербургский Институт путей сообще­ния (1903). Переехав в Москву, служил в библиотеке Мос­ковского ун-та помощником, затем хранителем отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея. Печатался с 1906 г. в газ. «Утро России», журн. «Заря», «Старые годы», «Золотое руно», «Апол­лон», «Весы» как художественный критик. По эстетичес­ким пристрастиям М. - «классик»; от увлечения постим­прессионизмом ему передался вкус к распознаванию предвечных форм, оценка пластических возможностей фактуры, но не в отвлеченном плане, а применительно к «теплому», «живому». Главной сферой интересов М. ста­ло итал. искусство: кн. очерков «Образы Италии» (М., 1911-1912. Т. 1-2), принесшая автору широкое призна­ние, сделала Италию для рус. символизма мифом и пере­крестком культурного смысла. Сила классического итал. искусства обусловлена, по М., синтезом античных и христианских начал, «природной латинской религией», символической активностью, не столько порожденной христианством, сколько освобожденной им и «направлен­ной к цели». Параллельно с изучением итал. искусства у М. обостряется интерес к иконописи. Он принимает уча­стие в организации выставки рус. старины (1913), стано­вится одним из пионеров расчистки икон в Кремлевских соборах, предлагает принципы накопления и системати­зации иконографического материала (Древнерусская живопись. М., 1914); написал 4 из 5 вып., посвященных допетровской иконописи, 6 тома изданной И. Э. Граба­рем «Истории русской живописи» (М., 1913). Трактуя икону преимущественно эстетически, М. видит в ней един­ство зап. и вост. начал, а также проявление высшего худо­жественного аристократизма. С нач. 1914 г. М. - редактор журн. «София», затем призывается в действующую ар­мию. Революцию встретил в Севастополе, по возвраще­нии в Москву избирается в президиум Комитета по охра­не художественных и научных сокровищ России (1918), сотрудничает в антибольшевистских журналах («Народоп­равство» и др.). В 1922 г. выехал в командировку за рубеж, откуда не вернулся. Жил в Германии, с 1924 г. - в Риме, с 1927 г. - в Париже. Печатался в осн. органах эмиграции: «Последние новости», «Звено», «Воля России», «Русская мысль», «Современные записки» и др. В Германии опуб­ликовал роман «Эгерия» (1922), во Франции трагикоме­дии «Приключения Дафниса и Хлои» (1926), «Мавритания» (1927). В 1924 г. изд-во Гржебина выпустило окончатель­ную 3-томную редакцию «Образов Италии». С 1927 г. М. вошел в число сотрудников парижской газ. «Возрожде­ние», занялся политической журналистикой. Резкое не­приятие левого крыла эмиграции вызвала его неподпи­санная ст. «О дедушках и бабушках русской революции» (1931). Перед 2-й мировой войной М. переехал в Англию, последняя работа «Русские военные кампании 1944-1945» (1946) написана им в соавторстве с дублинским коллекционером У. Э. Алленом. М. явился воплощением «эстетизма 1910 года» (Г. В. Иванов). Он мало внимателен к религиозной проблематике, рассматривает русскую идею в контексте общезап. опыта. Революция, по его мне­нию, отбросила Россию в Азию. Н. Н. Берберова назвала италофильски окрашенный символизм М. «не декадентс­ким, вечным». В цикле эссе («Анти-искусство», 1924; «Искусство и народ», 1924; «Кинематограф», 1925) глав­ной темой М. становится возможность преодоления кри­зиса культуры. Новую культурологическую ситуацию он называет «пост-Европой» и оценивает ее в плане кон­фликта между «человеком органическим» и «человеком механическим», искусством и «антиискусством». Корень кризиса культуры - в утрате искусством чувства «пейза­жа» как связующего звена между «рукой» художника и его интеллектом. Критицизм новейших форм худож­нического самовыражения (экспрессионизм, сюр­реализм, театр Мейерхольда) не в состоянии соответство­вать душе «народного человека», приведенного в состоя­ние варварства индустриализмом XIX в. Специализация искусства - следствие триумфа науки, или «тирана есте­ства», к-рый форсирует силы природы, добывая энергии I н скорости, делающие нереальными параметры данного человеку в его физических ощущениях мира. Уничтоже­ние пластического («статического») образа, или «выпа­дение из пейзажа», привело к торжеству в искусстве ме­ханических форм знания, неспособных внушать эстети­ческое наслаждение. По мнению М., ситуация «механического абсурда» парадоксальна. С позиций эс­тетизма «пост-Европу», памятуя о классическом искус­стве, следует ненавидеть; в плане же кипения беспред­метной интеллектуальности - отчасти приветствовать. Однако игра интеллекта все же аморальна: перестройка культуры на механический лад неизбежно убивает в твор­це «народное», ремесленническое начало, притупляет эмоциональность. Оценивая перспективу развития искус­ства, М. не пессимистичен: параллельно с «анти-искусст-вом» как следствием индустриализма существуют, пусть и в искаженном виде, пласты культуры, способные воз­родить органические формы творчества. Кинематограф, детективы общедоступны и, несмотря на значительную тривиальность и пошлость, являются вопреки всему спосо­бом удовлетворения стихийной эстетической потребности народа. Подобно Г. К. Честертону (эссе «В защиту детектив­ной литературы», 1901), М. склонен видеть в массовой куль­туре (кинематографе) проявление тяги к морализму и «по­рядку», а также протест против автоматизма и «хаоса» ци­вилизации, к-рые внушает элитарное искусство.