|
(74) Плеханов; Белинский. Сборник статей, (Москва, 1923), стр. 93. См. очень любопытную статью в этом сборнике «Белинский и разумная действительность», где Плеханов развивает мысль, что то, что считается обычно ошибкой Белинского (в истолкование учения о «разумной действительности»), в действительности отвечало господствовавшему тогда в Германии пониманию Гегеля. Ср. справедливые замечания об этом в старой книге Пыпина, ор. clt„ т. 1, стр. 159, примеч. 2. [271] очень прочно завладел мыслью Белинского, и он сам не раз и очень патетически рассказывал о том, что дало ему знакомство с системой Гегеля. Не раз Белинскому ставили в упрек (75), что он не читал самого Гегеля, а знал его с чужих слов, иногда по специально сделанным для него эксцерптам. Система Гегеля, однако, захватила Белинского, – она его резко и бесповоротно оторвала от абстрактного идеализма и направила к философскому реализму (76); в этом главное значение гегелианства у Белинского. Ему нелегко дался этот отрыв от «абстрактного» идеализма, – Белинский признается в письма к Бакунину, что он «горько плакал», отрываясь от прежних построений. Он задумал написать (план остался, однако, невыполненным) «Переписку двух друзей», – «переписку «прекрасной души» (Schone Seele) с духом», где Белинский ставит «прекраснодушию» («абстрактному героизму») в упрек нечувствие момента борьбы и страдания в исторической реальности. Его влечет и волнует подлинная, а не «идеальная» действительность: «я гляжу на действительность, – пишет он (в 1837-ом году), – столь презираемую мною прежде, и трепещу таинственным восторгом, сознавая ее разумность» (77). Тогда же он писал Бакунину (78): «ты показал мне, что мышление есть нечто целое, нечто одно..., что в нем все выходит из одного общего лона, которое есть Бог, Сам. Себя открывающий в творении». Религиозная интерпретация понятия Духа (абсолютного) у Гегеля облекает новые идеи в знакомых религиозные понятия: «воля Божия, – пишет он в письме Бакунину, – есть то же, что необходимость в философии, – это «действительность». Отчасти (но лишь отчасти) прав Иванов (79), когда говорит, что Белинский «хотел (в этот период) подменить науку религией, знание – созерцанием, исследование – откровением, человеческую жизнь н историю – диалектикой развивающейся идеи». Действительно, для Белинского «ощущение бесконечного», ощущение в ежедневной реальности пульса абсолютной идеи становится ключей к постижению мира и человека. «Теперь, когда я нахожусь в созерцании: бесконечного, – пишет он в одном письме (80), – я глубоко понимаю, что всякий прав и никто не виноват, что нет ложных, ошибочных мнений, но все есть моменты духа». В этих словах очень верно передано чисто — 228 —
|