|
(60) Карамзин был связан в Москве с немецким поэтом Lenz (представителем Sturm und Drang Periode или т. наз. Geniezeit), который доживал свой век в Москве. О различных влияниях на Карамзина, см. книгу Сиповского, Н. М. Карамзин (1889), а также книгуАлексея Веселовского, «Западное влияние в русской литературе», 4 изд. Стр. 127-133. (61) Сиповский, Карамзин. Стр. 109. [136] свидетельствует, что Карамзин, узнав о смерти Робеспьера, расплакался (62). Конечно, ясно, что республиканизм Карамзина никак не был для него связан с исторической реальностью, – это была просто эстетически окрашенная мечтательность, которая и образует основу эстетического гуманизма (безответственного не по легкомыслию, а по своему ирреализму). Эта мечтательность не была забавой в сентиментализме; если в нем есть «сладостное упоение» своими переживаниями, то все же он обращен и к реальности, которую, впрочем, оценивает лишь эстетически. Оттого, например, в Карамзине «естественным» был его философский эклектизм: это не беспринципность, а безответственность, вытекавшая из примата эстетического момента. В одном месте Карамзин высказывает мысль, которую часто развивали в XVIII-ом веке на Западе (Hemsterhuis, Hamman, Jacobi): «чувствительное сердце есть богатый источник идей» (63). «Все прекрасное меня радует», не раз говорит он, и в этом «панэстетизме» тонет (не у него одного!) моральная и идейная ответственность. У Карамзина во все периоды его жизни – даже когда он целиком отдался писанию «Истории государства Российского», – останется в силе и неизменности лишь этот эстетический момент (64). Карамзина следует считать поэтому представителем эстетического гуманизма у нас (65). Нельзя сомневаться этом, и пристрастные суждения о Карамзине (наприм., Пыпина (66)) напрасно запутывают это. В одной ранней статье Карамзин говорит: «мы любим Руссо за его страстное человеколюбие», – но и в самом Карамзине было это человеколюбие, которое он сам в одном месте характеризует, как «нежную нравственность». Это был тот же идеал, который Шиллер определял словами «schone Seele», – тот эстетический оптимизм, в котором вера в торжестве добра поддерживается эстетическими переживаниями. «Семя добра есть ---------------------------------------- (62) См. Н. И. Тургенев. «Россия и русские» (заметка о Карамзине). Рус. пер. 1915, стр. 339-344. (63) Карамзин. Сочинения (изд. 1838 г., т. IX. Стр. 236, статья «Чувствительный и холодный»). (64) Примат эстетического принципа и в историческом исследовании у Карамзина, хорошо подчеркивает Милюков. («Главные течения...» Стр. 165). — 108 —
|