Русская Философия. Энциклопедия

Соч.: Диалектика как логика. Киев, 1961; Гипотеза и позна­ние действительности. Киев, 1962; Идея как форма мышления. Киев, 1963; Введение в марксистскую гносеологию. Киев, 1966; Логические основы науки. Киев, 1969; Диалектика как логика и теория познания. Опыт логико-гносеологического исследова­ния. М., 1973; Гносеологические и логические основы науки. М., 1974; Проблемы диалектики как логики и теории познания. Избр. филос. работы. М., 1982.

Лит.: Лекторский В.А. Диалектика - это творчество // Коп-нин П. В. Проблемы диалектики как логики и теории познания. М., 1982. С. 3-16; Структура философского знания: Сб. ст. Посвящается памяти П. В. Копнина. Томск, 1986; П. В. Копнин: философ и человек // Вопросы философии. 1997. № 10; Павел Васильевич Копнин // Философия не кончается: из истории отечественной философии. XX век: В 2 кн. 2-е изд. М., 1999. Кн. 2 (60-80-е годы). С. 412^142.

Е. Л. Петренко

КОРКУНОВ Николай Михайлович (14(26).04.1853, Петер­бург - 27.11(10.12). 1904, ст. Удельная, ныне Ленинградс­кая обл.) - правовед и социолог. Окончив юридический ф-т Петербургского ун-та (1874), преподавал в Александ­ровском лицее и Военно-юридической академии. В 1893 г., после защиты диссертации по рус. государственному пра­ву, получил степень магистра, в 1894 г. ему присвоена сте­пень д-ра (диссертация «Указ и закон»). В 1895 - 1897 гг. -ординарный проф. Петербургского ун-та, помощник статс-секретаря Государственного совета. Воззрения К. оказали влияние на психологическую теорию права Петражицкого. Полностью не отказываясь от спекулятив­ной философии, к-рую он воспринимал либо в качестве теории познания, либо как обобщенное знание, К. избрал своей методологией позитивизм. Полагая, что законы, управляющие явлениями органического и неорганичес­кого мира, применимы и к социальной жизни, он высту­пал за социально-психологический детерминизм (закон психической наследственности). По его мнению, об-во определяется прошедшим, настоящим и идеалами буду­щего, а также внешней, физической (географические ус­ловия и международная обстановка), внутренней, орга­нической (духовно-культурный и политический опыт по­колений страны) и идеальной, духовной (искание соци­альных идеалов) средой. Особое значение, по К., приобретает способность об-ва создавать идеалы, что является осн. показателем его жизненной энергии. «Силь­ные», жизнестойкие идеалы, духовно связывая и органи­зуя всех его членов воедино, даже при неблагоприятных обстоятельствах не дают ему погибнуть. Совр. культур­ные об-ва, где потребность духовного общения и идеаль­ная связь их членов сильнее, чем в первобытных челове­ческих союзах, обладают несравнимо большими возмож­ностями для формирования идеалов, могущими стать основой широкого гражданского единения и средством проведения социальных реформ. В рамках взаимосвязи социальных причин и действий личность формирует свое собственное целеполагание в созданном ее психикой иде­альном мире. Являясь отчасти продуктом об-ва и одно­временно будучи включенным в различные социальные группы (семья, церковь), личность тем не менее есть са­мостоятельное начало со своими интересами, способное вступать в конфликт с общественным строем. Поскольку социальная организация нормативна, человеческая дея­тельность, по К., подчинена действию технических и эти­ческих норм. Технические нормы (правила гигиены, грам­матики, строительства и т. п.) объективны по содержа­нию, сфера их применения ограничена частными задача­ми, их нарушение не ведет к дезорганизации общественных процессов. Выполнение этических норм, по происхождению субъективных, направлено на дости­жение общего интереса, поэтому они отличаются един­ством (единообразное понимание), универсальностью (использование во всех случаях жизни) и императивностью (обязательностью требований, имеющих целью согласовать интересы личности и об-ва). В свою очередь, этические нормы делятся на нравственные (нравствен­ность) и юридические (право). Как полагает К., нравствен­ность решает более общие задачи, чем право: служит кри­терием оценки интересов, устанавливает их иерархичность по степени значимости (частный, общий), является руко­водящим началом человеческой деятельности в целом. Однако нравственные нормы, ориентированные на внут­реннюю организацию личности и субъективные по сво­ей природе, не в состоянии урегулировать интересы двух и более лиц. Правовое поведение основано на обязан­ности выполнять вытекающие из чужого права требова­ния и соблюдать установленные нормами границы стал­кивающихся интересов. К. наделяет право координирую­щей ролью во взаимоотношениях личности и об-ва. Рож­даясь и развиваясь в индивидуальном правосознании, юридические нормы постепенно облекаются в при­знанную людьми форму обычая, судебной практики, за­кона, становятся объективным фактором общественной жизни. Право начинает подчинять себе деятельность от­дельных лиц в силу того, что оно признается ими как дол­жный порядок общественных отношений, выступает как их субъективное представление о норме поведения. Куль­турный прогресс об-ва проявляется в зрелости правосоз­нания личности, в ее способности с помощью права дос­тичь оптимального на данном историческом этапе соче­тания своих интересов с общественными. По К., челове­ческое общение имеет две формы: непроизвольное, возникающее помимо воли людей (семья, нация, госу­дарство), и произвольное, образующееся по их согласию (акционерные компании, клубы, ученые об-ва). Непро­извольное общение может основываться на единстве про­исхождения (семья, род), совместной жизни (община, государство) или интересов (об-во); при этом первый тип общения находится под влиянием прошлого, второй - на­стоящего, третий - будущего. С этих позиций К. рассмат­ривает государство как общественный союз, в к-ром осу­ществляется принудительное властвование над свободны­ми людьми. При этом авторитет велений органов госу­дарственной власти базируется не на внешней физической силе, а на признании их обязательными со стороны об-ва. Власть государства простирается настоль­ко, насколько граждане сознают себя от него зависимыми. Т. обр., государственная власть есть сила, обусловленная не волей властвующего, а сознанием зависимости от него подвластного. Поскольку для личности естественно противопоставлять интересу власти свои индивидуальные интересы, отстаивая и оберегая их, это приводит к со­зданию юридических норм, разграничивающих сталки­вающиеся интересы власти и отдельных лиц, к ограниче­нию власти правом. Действия власти должны соответство­вать правосознанию подвластных, их представлению о государстве, его отношению к праву, личной и обществен­ной свободе. С развитием гражданского об-ва, междуна­родного общения, вследствие общекультурного прогрес­са сознаваемая людьми зависимость от государства ста­новится все более ограниченной и условной. Примени­тельно к особенностям рус. абсолютизма взгляды К. на соотношение власти и права приняли вид теории «указа и закона». По К., несмотря на обладание государем неограниченной властью, он должен быть заинтересован в разграничении формы ее проявления. Закон, будучи волей самодержавного монарха, регулирует наиболее важные общественные отношения, принимается в резуль­тате сложной юридической процедуры с участием раз­личных коллегиальных государственных органов. Указ. напротив, рассчитан на решение оперативных и узких вопросов в сфере деятельности исполнительной власти, издается в соответствии с законом и в упрощенном по­рядке. Смешение этих двух форм воли государя ведет к засилью узкопартийных и своекорыстных интересов, про­тиворечивости законодательства, дезорганизации систе­мы управления. Строгое же разделение указа и закона, считал К., позволит властителю, оставаясь свободным в рамках принятых им актов, основательно и объективно осуществлять законотворчество, требовать от чиновников и подданных соблюдения законности.