Русская Философия. Энциклопедия

В. Н. Жуков

ЗАПАДНИЧЕСТВО - направление в рус. общественной мысли 1-й пол. XIX в. 3. и славянофильство (традицион­но, шаблонно разводимые до полярного противостояния) в действительности представляют собой единый феномен в истории культуры России, имеют общие истоки, и их формирование невозможно представить, проведя между ними строгую разграничительную линию. Славянофиль­ство без 3. так же непредставимо, как и 3. без славяно­фильства. Этот феномен характерен только для России и нигде не имеет аналогов. В интеллектуальной обстановке 30—40-х гг. XIX в. практически вся умственная жизнь, все, что еще могло думать и иметь свое собственное мнение, было сконцентрировано в тесных кружках, салонах. Из наиболее известных кружков того времени можно упо­мянуть те, к-рые группировались вокруг Станкевича и Герцена, а наиболее посещаемые салоны - А. П. Елаги­ной и Свербеевых. В своих воспоминаниях Чичерин на­зывал кружки «легкими, которыми в то время могла ды­шать сдавленная со всех сторон русская мысль». В атмос­фере дискуссий и бесконечных споров, истинный смысл к-рых очень редко мог быть представлен широкой пуб­лике (исключение - «Философические письма» Чаадае­ва), возникали совершенно новые, рожденные интенсив­ной в то время деятельностью самосознания, идеи. Глав­ными вопросами были: кто мы, откуда, какова наша роль и предназначение в истории и каким будет или должно быть будущее России. В этом смысле следует особо отме­тить роль Чаадаева, к-рый смог (иногда в парадоксальной форме) сформулировать ряд проблем, впоследствии по­лучивших свое развитие в идеологии и 3., и славянофиль­ства. Те, кого мы сегодня называем «западниками» и «славянофилами», были объединены чувством недоволь­ства существующим режимом, и все их помыслы были направлены к поиску путей, к-рые могли бы привести к исправлению ненормального положения вещей в России. В этом смысле и те и др. были в оппозиции к рус. само­державной политике. Что же касается их теоретических взглядов, то при внимательном их рассмотрении можно прийти к выводу, что между ними было больше сходства, нежели различий. И те и др. признавали факт своеобразия рус. истории, ее неадекватности истории западноевропей­ской. В отношении к прошлому, в восприятии настояще­го они были солидарны. Что же касается будущего, то здесь их пути расходились. Обычно принято считать, что главным пунктом расхождения между двумя «партиями» была их противоположная оценка петровских преобразо­ваний. Но этот пункт носил внешний характер. Внутрен­ние расхождения лежали намного глубже - они касались отношения к западноевропейской образованности, науке, просвещению. Славянофилы также были сторонниками образованности и просвещения (см., напр., ст. Киреевс­кого «Девятнадцатый век»), но считали необходимым искать в науке истинную народность, а не заимствовать западноевропейские образцы. Западники же с порога от­вергали возможность существования какой-то особенной, национальной или, пользуясь терминологией славянофи­лов, «народной науки» (в конце концов, и сами славянофи­лы так и не смогли объяснить, что же все-таки имелось в виду под понятием «народность науки»). Со спора о «на­родности науки» дискуссия переходила в сферу принципи­альных мировоззренческих проблем. Речь шла о соотно­шении общечеловеческого и народного, национального в историческом процессе. Если западники подчеркивали первенство общечеловеческого начала, то славянофилы склонялись к преувеличению роли народного, националь­ного фактора в истории. Эту противоположность можно проследить и в выдвижении из славянофильской среды идеи «мессианства» России. И все же строго разграничивать эти два «лагеря» (по крайней мере, до открытого разрыва в 1844 г.) вряд ли целесообразно. Единственным важным мировоззренческим различием было отношение к духов­ным традициям православия. Славянофилы отстаивали принципы своеобразно понятой ими христианской фило­софии, тогда как западники в целом придерживались секулярных, рационалистических взглядов. Кроме оппозиции к существующей социально-политической системе, кроме идей о необходимости серьезных в ней изменений, кроме того факта, что и те и др. испытали серьезное влияние нем. классической философии, их сближали, наконец, и дружес­кие связи. Исторический опыт дискуссий 40-50-х гг. XIX в. в России между западниками и славянофилами имеет не­преходящее значение. Их отзвуки в разной форме, в раз­личном терминологическом выражении проходят и через все последующие десятилетия XIX в. (почвенничество, кон­цепции рус. либералов и радикалов) и продолжают вновь возникать и в XX в. Что же касается собственно 3., то мож­но отметить одну его примечательную черту, о к-рой пи­сал В. С. Соловьев: западники «стояли только на том, что великие преимущества даром не даются и что когда дело идет не о внешнем только, но и о внутреннем духовном и культурном превосходстве, то оно может быть достигнуто только усиленною культурною работою, при которой не­возможно обойти общих основных условий всякой чело­веческой культуры, уже выработанных западным развити­ем». Западники желали действительного величия России, и их девизом в борьбе против славянофильских притяза­ний могли служить следующие слова Бэкона Веруламского: «Воображаемое богатство есть главная причина бедно­сти; довольство настоящим препятствует заботиться о на­сущных потребностях будущего». В этом высказывании подмечена «действенная сторона» западнической концеп­ции. Следует отметить, что при сравнении мировоззрен­ческих установок тех, кого мы относим к западникам, мож­но выявить определенные различия, доходящие иногда до прямо противоположных позиций, причем в существен­ных философских вопросах. В 3. на его раннем этапе выде­ляются «левый» (или леворадикальный) лагерь (напр., Гер­цен, Белинский и др.) и те, кого можно назвать «правыми» западниками (напр., Боткин, Е. Ф. Корш и др.). Централь­ную позицию, не примыкая ни к той, ни к др. стороне, а, наоборот, примиряя их, занимал Грановский. Но и ему пришлось сделать выбор: в 1846 г. происходит его ссора и разрыв с Герценом. Все это свидетельствует о неоднород­ном составе западнического направления, если рассмат­ривать его в мировоззренческом плане.