|
30 Декарт Р. Указ. соч. Т, 2. С, 44. 31 Там же. Т. 1.С.272. 608 Я. А. СЛИНИН в отношении субординации: второй уровень очевидности подчинен первому, а третий — второму. Нельзя прийти к очевидности существования Бога, не установив предварительно очевидность существования я мыслящего, а к очевидности существования упомянутых законов можно прийти только через посредство очевидности существования Бога. Тут не все равно, с чего начинать. Если бы очевидность была однородной, если бы было все равно, с какого положения начать ее установление, опираясь исключительно на внутреннюю убежденность, подкрепленную отсутствием «внутреннего страдания и тайных укоров разума», то незачем было бы городить огород с процедурой методического сомнения. Оно было бы попросту не нужно. Так, по сути дела, и выходит у Мальбранша. Для него и «cogito ergo sum», и «Бог есть», и «2х2= 4» очевидны в совершенно равной степени. Поэтому принцип методического сомнения и не играет существенной роли в его философии. Вот что мы можем прочитать в «Разысканиях истины»: «Итак, столь же очевидно, что есть Бог, как очевидно для меня, что я существую».32 Здесь очевидность «cogito ergo sum» уравнивается с очевидностью положения «Бог существует». Возьмем еще одну цитату: «Если бы даже я предположил существование такого Бога, которому нравилось бы обманывать меня, то и тогда я был бы убежден в том, что Он не может обмануть меня в том моем познании, которое основывается на простом созерцании, каково, например, познание: я существую, ибо я мыслю; дважды 2 есть 4. Каким бы могущественным ни представлял я себе подобного Бога, допустив Его действительное бытие, то, даже и при этом нелепом предположении, я чувствую, что я не мог бы сомневаться в том, что я существую или что дважды 2 равняется 4, так как эти вещи я постигаю одним созерцанием без участия памяти».33 Здесь очевидность «cogito ergo sum» уравнивается с очевидностью арифметической истины «2х2= 4». Кстати сказать, соответствующее место в «Размышлениях о Первой философии» Декарта выглядит не так. Сделав допущение, что существует «не всеблагой Бог, источник истины, но какой-то злокозненный гений, очень могущественный и склонный к обману»,34 Картезий рассуждает затем следующим образом: «Но существует также некий неведомый мне обманщик, чрезвычайно могущественный и хитрый, который всегда намеренно вводит меня в заблуждение. А раз он меня обманывает, значит я существую; ну и пусть обманывает меня, сколько сумеет, он все равно никогда не отнимет у меня бытие, пока я буду считать, что я — нечто. Таким образом, после более чем тщательного взвешивания всех „за" и „против" я должен, в конце концов, выдвинуть следующую посылку: всякий раз, как я — 45 —
|