|
II. Мы внутренне убеждены, что удовольствие есть благо, и это внутреннее убеждение не ложно, ибо удовольствие — действительно благо. Мы от природы убеждены, что удовольствие есть признак блага; и это естественное убеждение, конечно, верно, ибо то, что причиняет удовольствие, конечно, очень хорошо и весьма достойно любви. Но мы не убеждены, чтобы чувственные предметы, или даже наша душа были способны вызвать в нас удовольствие; ибо нет никакого основания думать это, и есть тысяча оснований этому не верить. Итак, чувственные предметы не хороши, они недостойны любви. Если они полезны для поддержания жизни, мы должны ими пользоваться; но так как они не способны действовать в нас, то мы не должны их любить. Душа должна любить только то, что есть благо для нее, только то, что способно ее сделать счастливее и совершеннее. Она, следовательно, должна любить только то, что стоит выше ее, ибо, очевидно, она может получить свое совершенство только от того, что выше ее. Но так как мы решаем, что какая-нибудь вещь есть причина какого-нибудь явления, если она всегда сопутствует ему, то мы воображаем, что чувственные предметы действуют в нас, потому что при приближении их мы испытываем новые чувства, и мы не видим Того, кто действительно вызывает их в нас. Мы вкушаем от какого-нибудь плода, и в то же время мы ощущаем сладость, и мы приписываем эту сладость этому плоду; мы решаем, что он ее РАЗЫСКАНИЯ ИСТИНЫ 361 причиняет и что он ее содержит. Мы не видим Бога, как видим и осязаем этот плод; мы даже не думаем о Нем, ни о себе, пожалуй. Так что мы не думаем, что Бог будет действительною причиною этой сладости, ни что эта сладость будет модификацией нашей души; мы приписываем и причину, и следствие тому плоду, который едим. То, что я сказал о чувствах, имеющих отношение к телу, должно быть также отнесено к чувствам, которые не имеют к нему отношения, каковы чувства в чистых духах. Дух рассматривает самого себя и видит, что ничего не недостает для его счастья и его совершенства, или же он видит, что он не обладает тем, чего желал бы. При виде своего счастья он чувствует радость, при виде своего несчастья чувствует печаль. Он воображает тотчас, что это чувство радости вызывается в нем видом своего счастья, потому что это чувство всегда сопровождает его. Он воображает также, что вид его несчастья вызывает в нем самом чувство печали, потому что это чувство сопровождает его. Действительная причина этих чувств, которая есть один лишь Бог, не представляется ему; он даже не думает о Боге; ибо Бог действует в нас так, что мы не знаем этого. — 378 —
|