|
334 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ образие, и лишь она одна может объединить умы; ложь же и заблуждения лишь разъединяют их и волнуют. Я не сомневаюсь, что найдутся лица, которые чистосердечно верят, что тот, кого они называют царем философов, не заблуждается, и что истинная и основательная философия находится именно в его сочинениях. Есть люди, воображающие, что в две тысячи лет, прошедшие после того, как писал Аристотель, никто еще не открыл, чтобы он впал в какое-нибудь заблуждение; и следовательно, он некоторым образом непогрешим, а потому они могут слепо следовать ему и цитировать его как непогрешимого. Но мы не собираемся терять время, отвечая этим людям, потому что невежество их слишком грубо и более заслуживает презрения, чем оспаривания. Мы требуем от них только, чтобы они — если они знают, что Аристотель или кто-нибудь из последователей его когда-либо вывел какую-нибудь истину из принципов физики, принадлежащих ему, или если, быть может, они это сделали сами — высказались, объяснили бы эту истину и доказали ее, — и мы обещаем им не говорить более иначе об Аристотеле, как с похвалой. Мы не скажем более, что принципы его бесполезны, потому что, наконец, они пригодились для доказательства какой-нибудь истины; но нечего надеяться на это. Давно уже был сделан этот вызов между прочими и г-ном Декартом в его «Meditations metaphysiques», около сорока лет тому назад, с обещанием даже доказать ложность этой пресловутой истины. И, по всей вероятности, никто никогда не осмелится сделать то, на что не посмели попытаться до сих пор самые сильные враги г-на Декарта и ревностнейшие защитники философии Аристотеля. Пусть же после того позволительно будет сказать, что подчиняться, таким образом, авторитету Аристотеля, Платона или какого бы то ни было другого философа — ослепление, низость разума, глупость; что читать их только с тою целью, чтобы запомнить их мнения — потеря времени; что заставляешь терять время и тех, кого учишь подобным образом. Пусть же позволительно будет сказать вместе с блаженным Августином, что посылать своего сына в школу для того, чтобы он там изучил мнения своего учителя, свидетельствует о глупой любознательности; что философы не могут научить нас своим авторитетом, и они неправы, когда притязуют на это; что, защищая их, клясться торжественно — своего рода безумие и нечестие; и что, наконец, противиться из выгоды новым воззрениям в философии, которые могут быть истинными, ради сохранения тех, которые достаточно известны как ложные или бесполезные, — значит несправедливо держать истину в порабощении.' — 352 —
|