|
216 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ Другая причина та, что дети по большей части слишком мало вращаются в обществе других людей, которые могли бы запечатлеть другие отпечатки в их мозгу и отчасти ослабить постоянное влияние воображения родителей. Как человек, никогда не выезжавший из своей страны, обыкновенно воображает, что нравы и обычаи иностранцев идут совершенно вразрез с разумом, потому что они идут вразрез с обычаями его родного города и с течением, по которому он плывет, — так точно и ребенок, никогда не покидавший родительского дома, считает мнения и поступки родителей безусловно разумными или, вернее, ему не приходит в голову, что могут быть иные принципы рассуждения или добродетели, помимо подражания им. Итак, он верит всему, что он слышит от них, и делает все, что они делают. Это влияние родителей настолько сильно, что оно действует не только на воображение детей, но даже и на другие части их тела. Юноша ходит, говорит, жестикулирует, как и отец его. Дочь одевается так же, как мать, ходит, как она, говорит, как она; если мать картавит — дочь картавит; если у матери неправильный поворот головы — дочь перенимает его. Словом, дети подражают родителям во всем, как в их недостатках и гримасах, так и в их заблуждениях и пороках. Есть еще несколько других причин, усиливающих это влияние. Главные из них — авторитет родителей, зависимость детей, взаимная любовь их друг к другу; но эти причины общи не только детям, но и придворным, слугам и вообще всем подчиненным. Мы объясним их сейчас на примере придворных. Есть люди, которые судят о внутренних качествах по внешности; о величии, силе и способности ума, которые скрыты от них, — по благородству происхождения, богатству и сану, которые им известны. Одно часто измеряют другим; зависимость же от знатных людей, желание разделить их величие и тот наружный блеск, который окружает их, часто заставляют их воздавать этим людям божеские почести, если можно так выразиться. Ибо если Бог дает государям власть, то люди дают им непогрешимость, но такую непогрешимость, которая не ограничена никаким предметом, никаким случаем, не связана ни с какою церемонией. Вельможи, естественно, знают все, они всегда правы, хотя бы брались решать вопросы, которые им совсем незнакомы. Подвергать обсуждению то, что они утверждают, значит не уметь жить; сомневаться в них — утратить уважение. Осуждать же их значит возмущаться или, по крайней мере, показать себя глупцом, чудаком и смешным, Если же притом вельможи окажут нам такую честь — полюбят нас, то не разделять слепо всех их взглядов будет не только упорством, упрямством, возмущением, но неблагодарностью и низостью, непоправимою ошибкою, которая навсегда лишит нас их расположения; вот почему придворные, а вслед за ними неизбежно весь народ, разделяют без всякого обсуждения все мнения своих — 246 —
|