|
К примеру подарок Петра Третьего и Екатерины Второй, немецкому императору, передача ему захваченной русскими Восточной Пруссии, становится вполне объясним, с учетом открывшихся исторических реалий, а не просто списывается на дурость царя. Порча отношений с ближайшим союзником и родственником была совсем не нужна при надвигающейся (или планирующейся) войне на Востоке с Великой Тартарией. В традиционной истории это называется восстанием Пугачева, которое случилось уже в правление Екатерины Второй. И с военной и с политической точки зрения мне совершенно было непонятно наступление Наполеона на Москву в кампании 1812 года. Для достижения его целей куда как естественнее было двинуться на Петербург. Дорога короче, меньше нужно времени, соответственно меньше времени остается противнику на организацию ответных мер, проще снабжение, меньше пришлось бы дробить свою армию на охрану коммуникаций и гарнизоны, наконец более сильное давление на русского царя для заключения в нужный момент мира на выгодных условиях, Питер не сдали бы, как Москву. Тут не спишешь на умственную слабость, этот план принимал гений. До конца я бы не взялся оправдывать это решение Наполеона. Вероятно он все же зарвался, будучи абсолютно уверенным в успехе, не сумев оценить всех реальных возможных ответных шагов, которые и привели его к поражению. Но с учетом вскрытых исторических реалий, частично его логику при принятии такого решения становится проще понять. Естественно, будучи осведомленным о настоящей истории, и нанося удар, он не желал ослаблять позицию русского царя, еще учитывая возможность (и вероятно, переоценивая ее) восстановления прежней династии в России, поэтому больше воевал с Россией, чем с царем Александром из Романовской династии. Эту династию все еще оберегала вся Европа. Кроме этого, забравшись на вершину, признанный всеми при жизни гений, Наполеон в это время играл в величие, для его внутреннего самоутверждения в собственном превосходстве было важно покорить именно столицу всего мира. Так же становится понятным, почему Наполеон не попытался заварить смуту на Руси путем отмены крепостного права, что он не мог не оценивать, как определенный военно‑политический ход. Если бы это планировалось, то он должен был границу пересекать под лозунгом отмены рабства в Европе. Для представителя революционной Франции это было бы более чем естественно. Война с Александром велась по джентельменски, «удары ниже пояса» не наносились, поэтому его, в частности, раздражали не джентльменские ответные действия, партизанская война и участие в ней крестьян. — 60 —
|