|
Из всей теории марксизма, когда основные результаты специально подгонялись под желаемый итог, следовало, что такое разделение общества на имущественные классы, с явно полярными политическими интересами, одно из самых лучших для буржуазного общества. Вероятно, это все же не совсем так. Во‑первых, мы уже видели, что при определении интересов рабочего класса, марксизм больше ориентировался на свои революционные желания, чем реалии жизни, во‑вторых, такое деление на классы изначально содержит в себе большую погрешность. К примеру, в рабочий класс, в соответствии с марксистским определением попадают инженер, врач и юрист, без собственной частной практики, научный работник, преподаватель и т. д. Другим элементом, сильно ухудшающим модель, является то, что марксизм предполагает определенное внутриклассовое единство интересов, целей и методов решения своих проблем. Но поскольку в единую группу попадают люмпен‑пролетарий, рабочий без квалификации, квалифицированный рабочий, рабочий‑мастер экстра класса, «способный подковать блоху», батрак, интеллигенты из предыдущего примера и т. д., то это единство становится более чем сомнительным. При таком аналитическом делении общества существенен также вопрос, когда проводится эта оценка. Если речь идет о том, как люди проголосуют на выборах, или по какую сторону баррикад окажутся в случае гражданской войны, то результат будет один. На него в частности может очень серьезно влиять непосредственный подкуп или массированная информационная атака накануне такого возможного противостояния. А если речь идет о социальных тенденциях, проходящих за значительные времена, когда мнение отдельного человека ни чего всерьез не решает, никто им специально не занимается, то это будет более чистый результат, с меньшей погрешностью. Однако, поскольку в этой области вообще точность оценок невелика, то марксистский способ аналитического раздела общества оказывается вполне приемлем, но только лишь для сильно поляризованных по уровню жизни обществ. Для Западной Европы это имело место в девятнадцатом веке, для России еще и начале двадцатого. Двадцатый век для развитых рыночных государств ознаменовался развитием новых технологий, возникновением антимонопольного законодательства, и как результат, оживлением рынка, мелкого и среднего бизнеса, общего подъема уровня жизни среднего класса. Марксистский классовый анализ, упрощенный по своей сути, стал неприемлем. Но он может давать неплохой результат для более бедных обществ, и лучше подходит к анализу социальных тенденций, чем к общественному противостоянию, поэтому вполне годится для анализа Советского общества, которое строилось в значительной степени под влиянием идеологии марксизма, было и остается весьма бедным, и в котором до последнего времени практически не было выраженного политического противостояния, поскольку рынок отсутствовал, в том числе и политический, вместе с рыночными попытками осознанно влиять на противостоящие стороны. — 169 —
|