Предмет знания

[108] В этом мы усматриваем ценный смысл «суждения изначала» (Urteil des Ursprungs), как оно формулировано КоГеном (Logik der reinen Erkenntniss, 1902, с 65 и сл.); другой смысл этого учения — именно, что чистая мысль через «суждение изначала» само «творит» свой предмет — нас здесь не касается. — Нет, конечно, надобности разъяснять, что наше понимание «закона определенности» воспроизводит одну из основных мыслей логики Гегеля. Однако, как в нашей критике обычного понимания логических законов, так и в положительном разъяснении их значения мы далеко уклоняемся от учения Гегеля, и это отличие определено более общим философским несовпадением нашего логического мировоззрения с духом учения Гегеля.

[109] Необходимо твердо помнить, что определение этой высшей сферы как единства или совпадения противоположного имеет только отрицательное значение, как определение отличия этой сферы от производной области «раздельности противоположного», и следовательно — именно потому, что эта высшая сфера не подчинена категориям тождества и различия — характеризует ее неадекватно. В особенности термин «совпадение противоположного» может подать повод к недоразумению, будто сами противоположности как таковые (А и поп–А) совпадают одна с другой, что очевидно нелепо. Дело не в том, что противоположности совпадают, а в том, что их вовсе нет в сфере исконного единства; иначе говоря, закон противоречия не нарушается здесь, а просто неприменим сюда. Термин coincidentia oppositorum мы употребляем лишь, чтобы подчеркнуть связь нашей мысли с идеями гениального творца этого понятия, Николая Кузанского. У Кузанского наряду с этим термином мы находим также более удачные термины unitas или complicatio contrariorum (Doct. ignor. — 1,22, Opera, Parisiis, 1514, v. I, fo. 9—10) и в особенности «поп aliud», как предшествующее idem и aliud (в диалоге «De поп aliud», опубликованном Uebinger'om в приложении к его книге Die Gottesiehre des Nicol. Cusanus. 1888). — История учения о «единстве противоположного» еще не написана. Она идет от Гераклита через позднейшие диалоги Платона («Парменид», «Софист») и через ряд восточных умозрений (брахманизм, герметизм, Филон) вливается в эллинистическую философию, развивается в новоплатонизме и новоплатонически окрашенном христианском богословии (Дионисий Ареопагит!), переходит отсюда в средневековую мистику (арабские мыслители, Скот Эриугена, Мейстер Экхарт) и развивается в грандиозную философскую систему Николаем Кузанским. Позднейшие мыслители (платоники эпохи возрождения, Бруно, Фихте, Шеллинг, Гегель, Банзен — кончая современным Бергсоном), в сущности, не прибавили ничего существенно нового в этом учении к системе Кузанского, а часто лишь ухудшали его (что применимо в особенности как к натурализму Бруно, так и к панлогизму Гегеля). О coincideniia oppositorum ср. теперь прекрасные соображения Б. Вышеславцева (Этика Фихте, 1914, с. 168 и сл.).