Последние века. Книга 1

Эта путаница у Порфирия вызывает некоторое смущение у П.Адо, причем он отвергает тот взгляд, что эти две концепции у Порфирия относятся к разным периодам его творчества. Вместе с тем, однако, уже и в этой работе 1966 г. П.Адо выставляет три положения в защиту единства взглядов у Порфирия, которые он тут же и обстоятельно доказывает. Эти три положения следующие.

Во-первых, необходимо признать, что то единое, которое сам Порфирий сопоставляет с "Отцом" "Халдейских оракулов", действительно есть не что иное, как умопостигаемое единое, то есть не просто единое, но, выражаясь языком платоновского "Парменида", единое сущее. Но, во-вторых, это ноуменальное единое сущее уже по самому своему смыслу предполагает, что есть и единое вообще, то есть единое, которое выше всякого сущего. И, в-третьих, наконец, невозможно разделять просто единое и единое сущее настолько, чтобы между ними была непроходимая бездна. Первоединое, являясь источником для единого сущего, тем самым содержит в себе и некоторое сущее, но уже в предельно обобщенном виде, так что единое оказывается бытием для самого этого единого сущего. Таким образом, согласно П.Адо, у Порфирия все же получается триада - сверхсущее единое, бытие единого сущего и само единое сущее.

б) Обстоятельная текстуальная аргументация П.Адо, несомненно, производит большое впечатление. Мы бы только заметили, что установленная у П.Адо триада является вовсе не той общей неоплатонической триадой, которая гласит о первоедином, об уме и о мировой душе. Здесь дается, правда, весьма ценная триада, но такая, которая ограничивается только первыми двумя общими неоплатоническими ипостасями. Главное же - это то, что П.Адо слишком мало использует анонимный комментарий к "Пармениду", признаваемый многими, как близкий к Порфирию, Правда, признание только одной ноуменальной триады уже ярко звучит против традиционного противопоставления Порфирия Плотину. Но важно еще и то обстоятельство, что в своем утверждении близости Порфирия к Плотину П.Адо не дает объяснения тому недоразумению, которое, как мы выше видели, было в яснейшем виде формулировано Проклом и Дамаскием. А причина этой путаницы у Порфирия представляется нам очень простой. Принципиально принимая первоединое Плотина, но не испытывая особой охоты заниматься предельными обобщениями, Порфирий просто мало обращал внимания на те противоречия, которые у Плотина снимались только на основе тщательно проводимого диалектического метода. Плотиновское первоединое имело для Порфирия в первую очередь только практически-жизненный смысл, и потому тщательно различать и особенно заниматься подробным анализом в области функционирования первоединого вовсе не являлось его главным интересом. Поэтому привлечение практически-жизненной позиции Порфирия вместе с более глубоким использованием анонимного комментария к "Пармениду" стало очередной задачей изучения Порфирия, что и было осуществлено в первую очередь в работе Р.Т.Уоллиса{8} 1972 г.