|
1. Красота и благо Так как обычно эстетическую область начинают изучать с феномена красоты, то прежде всего спросим себя, имеется ли у Ямвлиха самый этот термин "красота" (callos), и если имеется, то в каком виде. Этот вопрос разрешается очень просто. Ямвлих (Herrn. In Phaedr. p. 9, 9-10; 11, 20-12, 5) различает те же самые типы красоты, которые установил еще Платон (Phaedr. 227а - 244е) в своей теории восхождения от низших типов Эроса к высшим. Это - красота "чувственно являемая", "душевная", "внутрикосмических богов" и "умопостигаемая" (noeton). К этому необходимо прибавить еще и "умопостигаемую красоту в самой себе", о которой говорит Ямвлих (Procl. In Tim. II, 73, 6-7). В отношении первичности терминологии в античной эстетике с термином "красота" конкурирует термин "благо" (agathon). Несомненно, эстетическая природа этого "блага" присутствует и в текстах Ямвлиха. У него говорится не только в общей форме о "благости (agathotes) богов" (III 356, 13) или о "благих поистине людях" (I 164, 27), но и о таком благе, которое, исходя из богов (290, 15-16), "пронизывает все" (Damasc. In Phileb. 5, p. 5). Мало того. Ставится вопрос и о благости тех трех монад, которые исходят из первоединого блага (243, р. 115), то есть о бытии, жизни и уме в узком смысле слова. Как и всегда, по-гречески, а в том числе и во всей античной эстетике, "благо" мало чем отличается от "красоты". Но об этом отличии более точно мы говорим в другом месте, и прежде всего ниже, с. II 298 сл. 2. Красота и ее структуры Как мы знаем из множества наблюдений, структура красоты выражается в античной эстетике по преимуществу термином "эйдос". Этот эйдос есть то существенное, что видно в предмете; и видно оно как чувственно, так и мысленно. Для эстетики ум есть тоже не что иное, как наглядно созерцаемая смысловая сущность вещи. Из Ямвлиха тут важен такой текст: "Ведь создание отчетливых эйдосов есть [дело] первого ума, а первый ум есть чистый ум. Поэтому и Ямвлих говорит, что в нем помещаются монады эйдосов, именуя [монадами нечто] неразличимое в каждом эйдосе" (Damasc. In Phileb. 105, p. 49-51). Этот чрезвычайно важный текст содержит два чисто неоплатонических утверждения. Эйдос есть порождение чистого ума, то есть является его наглядно данной отчетливой структурой; и эйдос этот в то же самое время неразличим в себе. Он состоит из отдельных отчетливых моментов, но эти отчетливые моменты слиты в одно неделимое целое. Это и есть то, что мы на нашем современном языке можем филологически вполне точно передать при помощи термина "смысловая структура". Момент нераздельной и сплошной цельности эйдоса подчеркивается у Ямвлиха и в таком тексте: "Умопостигаемое скорее получает свой эйдос в соответствии с единым, чем в соответствии с сущим" (Damasc. De pr. I 147, 22-23). Между прочим, этот текст свидетельствует также и о том, что эйдос для Ямвлиха есть не только мысленная категория, но и своеобразная идеальная субстанциальность. — 193 —
|