|
- Он перестал играть в логику и этику, Диоген. Он теперь собирается играть народами и царствами. Я больше ему не нужен. - Однако ты все еще с ним. - В последний раз. Возвращаюсь в Афины, там ждут меня ученики попроще. Диоген сердито фыркнул: - Будешь снова учить – принимайте этот гнусный мир, и он примет с объятиями вас. Аристотель по-прежнему таил в бороде усмешечку. - Из твоей бочки мир действительно выглядит непривлекательно. - Я спрятался от него в бочку потому, что досыта нагляделся, как люди испакостили его. Больше не хочу видеть. - Испортили мир? Значит, он когда-то был хорош? - Он и сейчас еще хорош там, куда люди не могут добраться. - А как ты мог видеть такие места, Диоген, куда люди не добрались? - Подыми голову, Аристотель, - сердито сказал хозяин бочки. – И делай это почаще. Видишь небо? Оно чисто, не затоптано и не заплевано. Сравни его с грязной землей. А ласточек видишь?.. Они свободны и счастливы. Такой чистой когда-то была и земля. И на ней жили свободные люди, которые, как ласточки, не желали себе много. - Их наказали боги?.. Ох, это старая сказка, Диоген. - Не лукавь со мной, Аристотель. Я же знаю – ты не из тех, кто кивает на богов. И я не глупей тебя. Люди сами наказали себя. - Кто и когда это сделал? - Не все ли равно – когда. Давно! Стерлось из памяти… А кто первый начал портить жизнь – догадаться можно. - И кто же? – поинтересовался Аристотель. – Наверное, такой же жадный до власти, как Александр Македонский, почтивший тебя сейчас? Диоген презрительно хмыкнул: - Плоды созревают после того, как из семени вырастет дерево. Александры появились потом. - Кто же тот злодей, бросивший дурное семя? - Усердный земледелец! – своим сиплым голосом возвестил Диоген. Аристотель с прищуром уставился на него – пыльная борода, хмурый лоб, мятые веки, под ними беспокойные глаза. Прячась в бочке, этот старый почитатель Сократа, похоже, слышит все, о чем говорят его собратья. Совсем недавно Аристотель высказал мнение, что наилучший из всех людских слоев – земледельцы, бесхитростно делающие свое дело, всех кормящие, ни во что не сующиеся, не стремящиеся править другими людьми. Они никому не приносят вреда – только пользу. Воистину соль земли. Диоген делает выпад. Аристотель посерьезнел и спросил наивежливейше: - Объясни мне, чем земледелец, да еще усердный, мог испортить счастливый мир. - Он понял, что мотыга плохо кормит его, догадался построить себе соху, запряг в нее вола… - Разве это преступление, о Диоген?! - Самое большое. Такого преступления никогда не сделает твой Александр, как бы он своими войсками ни старался убивать, разрушать, сжигать. Александр – кроткий агнец, если сравнить его с первым погоняльщиком вола на поле… Я не кляну этого земледельца, Аристотель, нет! Он и не знал, что открывает злую дверь в мир. Он хотел только больше обработать земли, больше получить хлеба, чтоб не голодать с детьми. И получил… Да, да, соха не только накормила его досыта, но дала лишний хлеб. Лишний, Аристотель! Тогда-то все и случилось. Тогда слабого уже можно заставить – ходи за сохой, добывай мне, сильному, хлеб, а я стану кормить тебя, как кормлю вола. Кормить и погонять, чтоб держать новых волов, новых рабов и еще больше, больше получить себе с них. Не насытиться уже никогда! В мире родилась жадность, Аристотель. От жадности – жестокость. От жестокости – ненависть! Мир испортился… — 46 —
|