|
Обожая семью, Гитлер никогда бы не стал избивать экстремистов свободы пола. Нет, это не его дело было. Что же касается войны, к ней мы перейдем на следующей лекции. Сейчас скажу совсем вкратце, что Гитлер перешел к войне очень рано; Сталин войну, это я знаю по документам, ненавидел. Гитлер войну любил (при том, что он ненавидел военных, как и Сталин, но это совершенно другой вопрос). А человек, который любит войну, не может олицетворять тоталитарное государство. Ни один последовательный тоталитарист не любит ни армии, ни войны. Использовать войну, пройти дальше и желательно всех победивших генералов куда-нибудь поскорее угнать. А все-таки они без войны не могли. И Сталин знал, что она необходима, знал, что она будет, но оттягивал ее каждый раз до последней возможности, чего Гитлер никогда не делал, потому что Гитлер не был тоталитаристом. Потому что при нарушении баланса экстенсивности и интенсивности тоталитарное государство оказывается в ситуации опасности и риска. И, между прочим, все серьезные просчеты Сталина и советского тоталитаризма случались именно тогда, когда он попадал между клавиш интенсивности и экстенсивности. Позвольте, я сделаю очень маленькое отвлечение. Вы знаете, у марксизма как политической теории, пусть недоработанной, было несколько роковых недоработок (ну не может же один человек охватить все). Я когда-то был поражен, когда уже после университета серьезно прочел Маркса, чего почти никто почему-то не делает, в первую очередь марксисты. Маркс был блестящим политэкономом (хотя и слишком проникнутым гегелианой), но он не имел ни малейшего представления о социологии, здесь он был просто невежественен. Ленин, который уже к этому времени начинал серьезное изучение марксизма, был, судя по его письмам к Плеханову, в отчаянии: у Маркса ни слова о социологии. А мы же, простите, общество меняем - какое общество? Ведь бедный Маркс, когда он решил написать капитальный труд (а половина творчества, дамы и господа, - когда вы уже решили что-то сделать), тут же обокрал, как грабитель с большой дороги, человека, абсолютно безразличного к плагиату, - гениального Максима Ковалевского, который первый написал и опубликовал работу о первобытной общине. Но это был просто гениальный человек, бывают такие гении, вспыхивают, у него была феноменальная социологическая интуиция. К сожалению для России, всю жизнь он писал только по-французски и публиковался, изредка переходя на английский. Вернулся он в Россию только в 1908 году. Так вот Маркс, по-видимому, переписал в свою книгу полстраницы из Ковалевского, не сославшись. Сидит Ковалевский у старого Маркса и говорит: «Послушайте, Карл, ну все-таки ведь неудобно как-то». А Маркс говорит: «Ну, такие мелочи, великие люди не считаются между собой». Хорошо, правда? И это документировано - один раз об этом в своем письме говорил Энгельс. Гораздо позже Владимир Ильич Ленин прочел Ковалевского (потому что, видимо, решил, что разберется), но боюсь, что ничего не понял. — 72 —
|