|
— Приходится, например, признать, что существуют по меньшей мере две истории науки — история уже полученного, добытого, готового научного знания и история изобретения этого знания в головах индивидуальных ученых. — Приходится признать, что, вопреки феноменологической очевидности взаимосвязи между ученым и теорией, все научное значение как таковое оказывается замкнутым в особом мире идей, изолированном от всего человеческого. Более того, теории в исторической последовательности их возникновения жестко разделены между собой и их, как оказывается, трудно соединить какими-либо логическими, рациональными средствами. — Наконец, само изучение структуры готового знания, чем последовательнее с точки зрения логики оно осуществляется, тем чаще наталкивается на необходимость включения в предмет изучения личностной деятельности ученого по созданию этого знания. Кризис позитивизма, философского течения, которое определяло в значительной степени характер теоретичности историко-научных исследований вплоть до середины XX в., привел к пересмотру историками базовых понятий своей дисциплины, в (372) том числе и понятия научного знания в его связи с творческими процессами в голове ученого. Одним из основных тезисов позитивизма при интерпретации научного знания было отделение этого знания от философии. Поэтому вытеснение позитивизма из историко-научных концепций началось с критики именно этого положения, являвшегося краеугольным камнем позитивистской методологии. Среди историков науки первым начал массированное наступление на позитивизм Э.Барт. Его основная работа «Метафизические основания современной классической науки» была опубликована в 1925 г. Э. Барт полагал, что научное знание в принципе не может быть отделено от философского. По его мнению, интеллектуальная история показывает совершенно ясно, что мыслитель, отвергающий метафизику, в действительности придерживается метафизических понятий трех видов. — Во-первых, он разделяет идеи своего века относительно основ мироздания. — Во-вторых, пользуясь в своей работе каким-то методом, исследователь едва ли сможет избежать искушения сделать из этого метода метафизику, т.е. предположить такое устройство мира, которое позволяет применять его метод с успехом. — В-третьих, человеческая природа такова, что она нуждается в метафизике для своего полного интеллектуального удовлетворения, и ни один великий ум не может уклониться от игры с фундаментальными вопросами, тем более, что они настойчиво и все вновь и вновь возникают перед ним в ходе позитивных исследований или под влиянием вненаучных интересов, таких, например, как религия. — 246 —
|