|
Кроме того факта, что на низких ступенях цивилизации кровавый уголовный кодекс составляет вместе и естественный продукт времени и необходимое для того же времени обуздывающее средство, надо еще заметить, что более справедливый и гуманный кодекс не мог бы быть приложен к жизни по недостатку соответственных исполнителей закона. Для того чтобы применять преступникам не короткие и крутые меры, а такие, на которые указывает абстрактная справедливость, требуется деятельность слишком сложная для низкого состояния общества и класс чиновников гораздо более почтенный, нежели тот, какой может найтись у граждан, живущих в таком состоянии. Справедливое обращение с преступниками было бы в особенности затруднительно там, где сумма преступлений слишком велика. Сама многочисленность преступников поставила бы в невозможность вести дело. При таких обстоятельствах необходим какой-нибудь более простой способ очищения общества от вредных его членов. Таким образом, неприменимость абсолютно справедливой уголовной системы к варварским и полуварварским народам столь же очевидна, по нашему мнению, как и неприменимость к ним абсолютно справедливой формы правления. И как для некоторых наций получает оправдание деспотизм, точно так же получает оправдание и беспощадно строгий уголовный кодекс. В обоих случаях объяснение состоит в том, что учреждение хорошо настолько, насколько позволяет общий уровень характера народа, что менее строгие учреждения породили бы неурядицу в обществе, а затем и дальнейшие, более тяжелые, бедствия. Как ни вреден деспотизм, но там, где единственной его альтернативой представляется анархия, мы должны признать, что, так как анархия принесла бы больше вреда, чем деспотизм, он оправдывается обстоятельствами. Как ни несправедливо, абстрактно, отсечение головы, виселица и костры грубых времен, но если можно доказать, что без этих крайних мер не могла бы быть обеспечена общественная безопасность, что при отсутствии их увеличение числа преступлений приносило бы большую сумму зла и притом для мирных членов общества, то нравственность оправдывала бы эту строгость. И в том и в другом случае должно сказать, принимая за мерило относительное количество порожденных и устраненных бедствий, что ход вещей был наименее несправедлив; а сказать, что он был наименее несправедлив, значит сказать, что он был относительно справедлив. Но, приняв таким образом все, что может быть приведено в защиту драконовских законов, мы переходим к установлению той соотносительной истины, которая упускается из виду подобной защитой. Вполне признавая бедствия, которые могут произойти от преждевременного введения уголовной системы, основанной на требованиях чистой справедливости, мы не должны оставлять без внимания и тех зол, которые породило полное пренебрежение указаниями чистой справедливости. Заметим, как одностороннее стремление к непосредственной применимости страшно задержало улучшения, которые требовались время от времени. — 78 —
|