|
жизни не будет ведать себе иных пределов, кроме наложенных на него социальной жизнью, и в котором социальная жизнь будет преследовать только одну цель - обеспечение свободного развития индивидуальной жизни. Я же, напротив, полагаю, что объектом религиозного чувства всегда останется то, что было им всегда и раньше, а именно неизвестный источник бытия. Тогда как формы, под которыми люди сознают неизвестную причину вещей, меняют и исчезают, сущность, заключающаяся в этом явлении сознания, всегда остается одна и та же. Начав с понятия причинных деятелей не вполне известных, перейдя потом к понятию деятелей менее известных и менее доступных познанию и дойдя, наконец, до понятия всеобщей причины, признанной за абсолютно непознаваемую, - религиозное чувство достигло объекта, от которого оно никогда не должно отказываться. Придя, после целого ряда эволюции, к принятию Бесконечного Непознаваемого за объект созерцания, религиозное чувство не может более (если только не пойдет вспять) снова принять за объект созерцания конечное познаваемое, каким является человечество. Вот еще несколько пунктов, и весьма важных, причем два последних даже чрезвычайно важны, относительно которых мои идеи диаметрально противоположны идеям Конта; если бы позволяло место, к этим пунктам разногласия я мог бы прибавить много других. Таким образом, расходясь с Контом решительно во всем, что есть существенного в его философии, и заявляя постоянно свое разногласие печатно и в частных беседах с самого того времени, когда я впервые познакомился с его сочинениями, я был крайне удивлен, когда увидал себя причисленным к его ученикам. Я понимаю, что те, которые читали только Основные начала, могли еще быть введены в заблуждение указанным выше образом вследствие двусмысленности термина "позитивная философия". Но чтобы тот, кто знает мои предшествующие сочинения, мог предположить, что между учением Конта и моим есть какое-либо общее сходство, кроме разве того сходства, которое вытекает из предпочтения, оказываемого доказанным фактом перед простыми предрассудками и суевериями, этого я никогда не мог предполагать. Правда, расходясь с Контом во всех его основных принципах, характеризующих его систему, я приближаюсь к нему во многих вопросах второстепенной важности. Так, я ссылаюсь на Конта в своей попытке подтвердить новыми доказательствами учение о том, что воспитание отдельной личности должно согласоваться как в своей цели, так и в направлении с воспитанием человечества, рассматриваемого исторически. Я вполне разделяю мнение Конта относительно необходимости в новом классе ученых, на обязанности которых лежало бы сведение воедино результатов, добытых другими. Конту же я обязан и своим понятием социального consensus; и когда настанет время рассмотреть это понятие, я засвидетельствую ему мою признательность. Я принимаю также изобретенное им слово социология. Кроме того, в тех его сочинения, которые я читал, я находил немало побочных наблюдений, весьма верных и глубоких, и я не сомневаюсь, что еще большее количество таких истин скрыто и в других его трудах, которые я не читал { Я прочел "exposition" Конта в подлиннике в 1853 г.; впоследствии мне также приходилось справляться с оригиналом, чтобы сверить его точные выражения. Неорганическую физику и первую главу из Биологии я прочел в сокращенном переводе мисс Мартино, как только он появился. Остальные взгляды Конта известны мне только из сочинений м-ра Льюиса и из сведений, усвоенных мною из различных мест.}. Весьма также возможно (так как в этом меня уверяют), что я сказал несколько таких вещей, которые были сказаны Контом раньше меня. Было бы трудно, я думаю, найти двух людей, у которых не оказалось бы некоторых одинаковых мнений. Тем более было бы странно, если бы два человека, исходя из одних и тех же общих доктрин, установленных современной наукой, могли идти по одному пути исследований, никогда не сталкиваясь друг с другом. Но какое значение может иметь наше единомыслие относительно второстепенных пунктов, если мы расходимся в основных принципах? Если выключить те общие истины, которыми мы владеем сообща со всеми учеными и мыслителями нашего времени, различия между нами оказываются весьма существенными, тогда как сходство весьма несущественно. А я беру на себя смелость думать, что родство должно основываться на признаках существенных, а не на побочных обстоятельствах { Литтре, в своем недавно изданном труде Огюст Конт и позитивная философия, защищая Контову классификацию наук против критических замечаний, сделанных мною в "Генезисе науки", обращается со мною вполне как с противником. В начале главы, посвященной им возражению, он ставит меня в оппозицию к английским ученикам Конта, каковы Милль и Бокль.}. — 79 —
|