|
К приведенному примеру натяжки, допущенной в доказательствах, прибавлю еще пример, похожий на намеренное извращение. Из одной моей статьи (не из числа тех, которые он, по его словам, рассматривал) он приводит, для подкрепления своих нападок, странную ошибку, в которой всякий добросовестный читатель усмотрел бы и без всякого расследования простой недосмотр. В положении, верном относительно единичного тела, находящегося под влиянием притягательной силы, я нечаянно употребил множественное число; занятый всецело другой стороной вопроса, я не заметил очевидного факта, что по отношению к нескольким телам это положение перестает быть верным. Между тем критику ведь небезызвестны различные, встречающиеся в работах, которые он имел перед собой, доказательства того, что я не мог в действительности думать так, как там сказано; помимо этого, он игнорирует прямое противоречие между тем параграфом, из которого он взял свою ссылку, с параграфом, непосредственно следующим за ним. Таким образом, вопрос обстоит так: на двух смежных страницах я высказал два противоположных положения, и при этом нет никакой возможности предположить, чтобы я признавал их оба. Одно из них правильно, но критик полагает, что его-то я и не признаю. Другое - явно неверно, и его-то критик считает моим действительным мнением. Почему именно он остановился на таком выборе, станет ясно для всякого, кто прочитает его критику. Если бы даже его суждения отличались большей авторитетностью, чем допускает его репутация как математика, то и тогда этой краткой характеристики было бы, я думаю, совершенно достаточно для него. Может быть даже, что я, оспаривая предположение, не отвечал на его доводы, потому что они неопровержимы, и приписал им незаслуженное значение. Что касается до остального, то, предполагая, что ценность его соответствует ценности того, что было приведено выше в виде образца, я предоставляю желающим искать ответ на него в тех самых моих работах, против которых оно направлено. На этом я и кончаю. Служа, как я думаю, более серьезной цели уяснения отношений между физическими аксиомами и физическими знаниями, предшествующие страницы попутно оправдывают мое мнение о том, что обвинения критиком меня в ошибочных суждениях и незнакомстве с природой доказательства обращаются против него самого. Когда он с такой самоуверенной манерой берется поучать меня относительно природы доказательства наших научных выводов, совершенно игнорируя заключающееся в моих Основаниях психологии исследование об относительной ценности непосредственных интуиции и сознательных выводов, он, очевидно, дает достаточно пищи сарказму. А когда он приводит, для подтверждения наших взглядов, такой основный принцип, который я установил в "Системе синтетической философии" даже с большей ясностью, чем это было сделано в каком-либо другом сочинении, и излагает его в назидание мне, как нечто "ясное для всякого сколько-нибудь образованного человека", я не нахожу для его поступка подходящего имени в том словаре, который я позволю себе употреблять. Что он в некоторых случаях обнаружил желание найти обвинения, основываясь на извращенных, не без известной преднамеренности, толкованиях, было уже указано выше, как было указано и то, что в других случаях его собственное неумение разобраться в чужих мнениях заставляло его приписывать мне взгляды, очевидно не выдерживающие никакой критики. Кроме единственного случая, когда тезис, касательно столкновения тел, был высказан мною без необходимой оговорки, я не усматриваю, чтобы им были открыты у меня какие-либо ошибки, кроме ошибок, вызванных либо недосмотром, либо употреблением неподходящего выражения, либо, наконец, несовершенством изложения. Если он, не колеблясь, истолковывает эти ошибки в самую худую сторону, то это вовсе не потому, чтобы сам он был настолько точен, что иные толкования не приходят ему в голову, ибо сам он обнаруживает необыкновенную способность к оплошностям и имел, вероятно, достаточно случаев убедиться, как много могло бы ему повредить придирчивое толкование этих оплошностей. Человек, делающий в 23 выписках 15 ошибок - в виде пропущенных, прибавленных или замененных слов, - не должен бы нуждаться в напоминании, что подобные недосмотры могут заставить сильно подозревать его в очень худых намерениях. Человек, доказывающий свое понятие о точности изложения путем утверждения, что так как я заменяю слово "постоянство" словом "сохранение", то я, следовательно, отождествляю постоянство сипы с сохранением энергии, и затем, ставящий мне на счет все вытекающие отсюда несообразности, - человек, который, преследуя эту ошибку, смешивающий частный принцип с общим принципом, имеющимся здесь в виду, и который вследствие этого полагает, что будто бы более общий принцип заключается в более частном (стр. 481), который говорит о нашем "внутреннем сознании" (стр. 488), утверждая, таким образом, что мы как будто бы имеем еще внешнее сознание, - который толкует о непостижимых понятиях, - такой человек уж, конечно, должен бы понимать, как легко неточные выражения могут быть превращены в доказательства нелепых мнений. Человек, который на пространстве немногих страниц делает такую массу промахов, кажется, должен бы живо сознавать, что если бы подобным образом был написан целый том, то он представил бы целую массу таких положений, из которых критик, одержимый тем же духом, что и он сам, был бы в состоянии извлечь целый ряд нелепостей, могущих доставить богатый материал для уснащения страниц разными оскорбительными словами. — 255 —
|