|
долговременной. Все еще действующий иудейский закон и закон потомка Исмаила (80), что вот уже десять веков управляет половиною мира, доныне возвещают о великих людях, которые их продиктовали, и в то же время как горделивая философия или слепой сектантский дух видят в них лишь удачливых обманщиков (81), истинного политика восхищает в их установлениях тот великий и могучий гений, который дает жизнь долговечным творениям. Не следует, однако, заключать из всего этого вместе с Уорбертоном (82), что предмет политики и религии в наше время один и тот же; но что при становлении народов одна служит орудием другой (83). Глава VIII О НАРОДЕ Подобно архитектору, который, прежде чем воздвигнуть большое здание, обследует и изучает почву, чтобы узнать, сможет ли она выдержать его тяжесть, мудрый законодатель не начинает с сочинения законов, самых благих самих по себе, но испытует предварительно, способен ли народ, которому он их предназначает, их выдержать. Вот почему Платон отказался дать законы жителям Аркадии (84) и Киренаики (85), зная, что оба эти народа богаты и не потерпят равенства. Вот почему на Крите были хорошие законы и дурные люди, ибо Минос взялся устанавливать порядок (86) в народе, исполненном пороков. Блистали на земле тысячи таких народов, которые никогда не вынесли бы благих законов; народы же, которые способны были к этому, имели на то лишь весьма краткий период времени во всей своей истории. Большинство народов как и людей, восприимчивы лишь в молодости; старея, они становятся неисправимыми. Когда обычаи уже установились и предрассудки укоренились, опасно и бесполезно было бы пытаться их преобразовать; народ даже не терпит, когда касаются его недугов, желая их излечить, подобно тем глупым и малодушным больным, которые дрожат при виде врача. Это не значит, что подобно некоторым болезням, которые все переворачивают в головах людей и отнимают у них память о прошлом, и в — 42 —
|