|
того, что он должен делать, чтобы себя сохранить. То, что есть благо и что соответствует порядку (70), является таковым по природе вещей и не зависит от соглашений между людьми. Всякая справедливость - от Бога, Он один - ее источник; но если бы мы умели получать ее с такой высоты, мы бы не нуждались ни в правительстве, ни в законах. Несомненно, существует всеобщая справедливость, исходящая лишь от разума, но эта справедливость, чтобы быть принятой нами, должна быть взаимной. Если рассматривать вещи с человеческой точки зрения, то при отсутствии естественной санкции законы справедливости бессильны между людьми; они приносят благо лишь бесчестному и несчастье - праведному, если этот последний соблюдает их в отношениях со всеми, а никто не соблюдает их в своих отношениях с ним. Необходимы, следовательно, соглашения и законы, чтобы объединить права и обязанности и вернуть справедливость к ее предмету. В естественном состоянии, где все общее, я ничем не обязан тем, кому я ничего не обещал; я признаю чужим лишь то, что мне ненужно. Совсем не так в гражданском состоянии, где все права определены Законом. Но что же такое, в конце концов, закон? До тех пор, пока люди не перестанут вкладывать в это слово лишь метафизические понятия (71), мы в наших рассуждениях будем, по-прежнему, уж не понимать друг друга; и даже если объяснят нам, что такое закон природы, это еще не значит, что благодаря этому мы лучше поймем, что такое закон Государства. Я уже сказал, что общая воля не может высказаться по поводу предмета частного. В самом деле, этот частный предмет находится либо в Государстве, либо вне его. Если он вне Государства, то посторонняя ему воля вовсе не является общей по отношению к нему; а если этот предмет находится в Государстве, то он составляет часть Государства: тогда между целыми и частью устанавливается такое отношение, которое превращает их в два отдельных — 34 —
|