|
2. «Демократическая диктатура» может означать, во-вторых, что дело будет передано в руки немногочисленного коллегиального органа (директории), который будет поставлен в подчинение многочисленному коллегиальному органу (парламент по кооптации, набранный из всех февральских зубров с присоединением распропагандированной эмигрантской молодежи и перебежавших коммунистов). От такой «диктатуры» можно ждать только одного: самого скорого провала. Коллегиальная диктатура есть вообще внутреннее противоречие. Ибо сущность диктатуры в кратчайшем решении и в полновластии решающего. Для этого необходима одна, личная и сильная воля. Диктатура есть по существу своему учреждение военнообразное: это есть своего рода политическое полководчество, требующее глазомера, быстроты, приказа и повиновения. У семи нянек дитя бывает без глаза. Медицина не поручает операцию коллективному органу. Гофкригсрат есть заведение просто провальное. Дискуссия как бы создана для растраты времени и упущения всех возможностей. Коллегиальность органа означает – многоволие, несогласие и безволие; и всегда – бегство от ответственности. Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада. В нормальной государственной жизни, при здоровом политическом строе и при наличности неограниченного времени – это начало распада может быть преодолено с успехом в заседаниях, прениях, голосованиях, уговорах и переговорах. Но в час опасности, беды, смятения и необходимости мгновенных решений-приказов – коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей. Требовать коллегиальной диктатуры может только тот, кто боится диктатуры вообще и потому старается утопить ее в коллегиальности. Римляне знали спасительность единовластия и не боялись диктатуры, давая ей полные, но срочные и целевые правомочия. Диктатура имеет прямое, историческое призвание – остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. И вот есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры значит тянуть к хаосу и содействовать разложению. 3. Но «демократическая диктатура» может иметь еще одно значение, а именно: во главе становится единоличный диктатор, делающий ставку на духовную силу и на качество спасаемого им народа. Не подлежит никакому сомнению, что Россия сможет возродиться и расцвести только тогда, когда в это дело вольется русская народная сила в ее лучших персональных представителях, – вся, сколько ее есть. Народы России, отрезвившиеся в унижениях, одумавшиеся в многолетней каторге коммунизма, постигнувшие, какой великий обман скрывается за лозунгом «государственного самоопределения национальностей» (обман, ведущий к дроблению, ослаблению и порабощению с тыла!) – должны встать от одра, стряхнуть с себя паралич большевизма, братски объединить свои силы и воссоздать единую Россию. И притом так, чтобы все чувствовали себя не заморышами и рабами, застращиваемыми из бюрократически-тоталитарного центра, а верными и самодеятельными гражданами Российской Империи. Верными – но не рабами или холопами, а верными сынами и субъектами публичных прав. Самодеятельными – но не сепаратистами, или революционерами, или разбойниками, или предателями (ведь они тоже «самодеятельны»…), но свободными строителями, трудниками, слугами, гражданами и воинами. — 323 —
|