|
1. Первый путь кажется естественным и самоочевидным; чем больше религиозной благодати в жизни, тем жизнь будет качественно выше, тем ближе к совершению и осуществлению будет второе прошение молитвы Господней: «да приидет царствие Твое». Условием же этого пути является лишь одно: сама церковь должна блюсти Дух свой и обретаться на высоте. Нет этого – и останется одна церковная видимость, иллюзия, сущий соблазн и разложение. Люди будут называть «Церковью» то, что этого названия не заслуживает, и ожидать Благодати как бы из пустого сосуда. Утрата чистоты сердца и молитвенного горения, искажение христианского духа, порочность духовенства, всяческая продажность и интрига «святокупство», явное или тайное торжество лжи и все другое соответственное – все это может лишить церковную организацию Света, Силы и Благодати и помешать всякому «оцерковлению» человеческой жизни. Всемирная история знает целые эпохи такого упадка, и последствия его были уже не раз вскрыты и описаны. Таков, в основных чертах, первый путь. 2. Но есть еще второй путь «оцерковления жизни». Он состоит в том, что церковь вступает в жизнь, как властное и всеобъемлющее начало и начинает осуществлять своего рода церковный тоталитаризм. История знает тому живые примеры (вспомним хотя бы Савонаролу во Флоренции и Кальвина в Женеве); но вряд ли удастся найти такой пример, который оправдал бы это посягание. Начнем с того, что при строе церковного тоталитаризма, – все нецерковные и иноцерковные люди оказываются в положена жизненных «изгоев». Полноправными членами общества и государства являются только люди определенного исповедания и церковной приверженности. Вся власть в делах жизни принадлежит церкви; а церковь дает полноправие только одним своим членам и притом покорным членам. Церковно верующие получают своего рода привилегию или даже монополию бытия; «церковность» дает им жизненную «премию». Отсюда в истории человечества возникало стремление неверующих симулировать веру, чтобы не «остаться за бортом», готовность притворяться ради жизненной «премии»; и в результате возникало что-то вроде церковного «фашизма». Люди определенного исповедания образовывали как бы центральное и исключительное ядро общества и государства, клерикальную «аристократию», всемогущую и всеуправляющую «знать», быть может, наполовину состоявшую из лжецов и симулянтов. Путь вел через религиозную ложь к власти и церковное разложение становилось неминуемым. В то же самое время церковь становилась как бы «всем во всем»: она распространяла свою власть на всю жизнь, человека и пыталась нести совершенно неудобоносимое для нее бремя государственности. Понятно, что тот, кто за что-нибудь борется, тот за то и отвечает – за успех и неуспех, за порядок и за хаос, за расцвет народного хозяйства и за его упадок, за подъем национальной духовности и за ее разложение. Тоталитарная церковь остается подчиненной этому закону ответственности. Вытесняя и заменяя своею властью государство, она берет на себя все его функции и всю его ответственность. Она должна не только вникать в вопросы политики и хозяйства, но разрушать их, отвечая за все и всякие последствия. Тоталитарная церковь должна содержать армию и полицию (внешнюю, уголовную и политическую); оружейные заводы, «разведку» и «контрразведку»…; она должна организовать суд, строить тюрьмы и совершать казни (вспомним Инквизицию и казнь Сервета у Кальвина); она должна вести войны и заключать мир; она должна усмирять беспорядки, собирать налоги, созидать флот, изощряться на всех кривых путях дипломатии; она должна прокладывать каналы и железные дороги, организовывать биржу, регулировать проституцию; мало того, ей прядется подчинить себе науку (вспомним историю Галилея!), искусство во всех его отраслях – от литературы до живописи (вспомним картины Боттичелли, сожженные Савонаролою), от комедии до балета. Иными словами, тоталитарная церковь должна будет окунуться с головою в тот поток мирских соблазнов и мирской грязи, в которых плывет человеческая жизнь. Само собою разумеется, что она должна будет добиваться успеха в этих соблазнах и в этой грязи… Ибо всякий политический, хозяйственный и военный неуспех будет ударом по тоталитарной церкви, компрометирующим ее, в сущности, все еще Церковное дело… — 264 —
|