Мудрость ангельская о божественном провидении

279. III. Насколько зло удалено, настолько оно отпущено. Заблуждение века - мысль, что зло отделено от человека и даже выброшено вон, когда оно отпущено; и что состояние жизни человека может быть изменено в одну минуту, даже в состояние противоположное; что таким образом злой человек может стать добрым, следовательно, быть возведенным из ада и перенесенным в Небо, и это по непосредственной Благости Господней; но питающие такое верование и такое мнение вовсе не знают, что такое зло и что такое добро, не имеют никакого познания о состоянии жизни человека и вовсе не ведают, что чувства, присущие воле, суть простыми изменениями и вариациями состояния чисто органических субстанций духа; что мысли, присущие разумению, суть простыми изменениями и вариациями форм этих субстанций, а память - продолженным состоянием этих изменений. По этим сведениям можно ясно видеть, что зло может быть удалено лишь постепенно, и отпущение грехов не есть удалением его. Все это сказано вкратце, но как недоказанное может быть признано, но не усвоено; а не усвоенное - как колесо, которое вертят рукою. Итак, сказанное будет доказано, одно за другим, в том порядке, как оно представляется. Во-первых. Заблуждение века - мысль, что зло отделено и даже выброшено вон, когда оно отпущено. Что всякое зло, в котором родится человек и которого он набирается актуально, не отделяется от человека, но удаляется до того, что не показывается, - мне было дано познать от Неба; до этого я был в убеждении, в котором большая часть людей в мире, что зло, когда отпущено, то отброшено, омыто и очищено, как нечистота лица водою; но не так со злом и грехами; они все остаются, и когда, после покаяния, отпущены, то отнесены к краям; и тогда то, что в центре, находясь прямо под лицезрением, показывается в свете дня, а то, что по краям, представляется в тени и иногда как бы во мраке ночи; и так как зло не отделяется, а только удаляется, то есть относится к краям, и человек может быть перенесен от центра к перифериям, то может случиться, что он возвращается к своему злу, которое он мыслит как отброшенное; в самом деле, человек таков, что может перейти от одного чувства к другому, и иногда к чувству противоположному, и таким образом из одного центра в другой; чувства любви человека составляют центр, пока они обретаются в нем; ибо тогда он в удовольствии и свете этого чувства. Есть люди, которые по смерти вознесены Господом в Небо, потому что жили хорошо, но которые унесли с собою верование, что они чисты от грехов и, следовательно, ни в чем не виноваты. Они сперва, по верованию своему, облечены были в белые одеяния; ибо белые одеяния означают состояние очищения от зол; но затем, как в Мире, начинают они мыслить, что они как бы омыты от всякого зла, и поэтому славиться, что не такие они грешники, как другие, и это может быть с трудом отделено от некоторой гордости и некоторого презрения к другим по сравнению с собою; тогда, дабы их отклонить от их измышленного верования, отсылаются они с Неба и водворяются во зле, которое себе усвоили в Мире; и в то же время им показано, что они тоже в наследственном зле, о котором вовсе не знали прежде; по признании же ими, что их зло не отделено от них, но лишь удалено, что таким образом они по себе нечисты, что они даже одно зло, и что Господь их отклоняет от зол и удерживает в добре, а им лишь кажется, что это как бы ими, - они опять вознесены Господом в Небо. Во-вторых. Заблуждение века, что состояние жизни человека может быть изменено в одну минуту, что таким образом злой может сделаться добрым, следовательно, быть выведенным из ада и тотчас перенесенным в Небо, и оное по непосредственной Благости Божьей. В заблуждении таком обретаются отделяющие милосердие от веры, и полагающие спасение в одной вере, ибо они воображают, что одна мысль и произнесение слов, относящихся к этой вере, если оно с уверенностью и доверием, оправдывают и спасают; многие даже предполагают, что это совершается мгновенно, если не ранее, то по крайней мере в последний час жизни человека; такие не могут иначе, как верить, что состояние жизни человека изменяется в одну минуту и человек спасен по непосредственной Благости; но что Благость Господня не непосредственна, и человек не может из злого сделаться добрым в одну минуту и быть выведенным из ада и перенесенным в рай, иначе как через постоянные действия Божественного Провидения, от детства человека и до конца жизни его, увидится в последнем параграфе этого Трактата; только будет замечено, что законы Божественного Провидения имеют целью преобразование и, таким образом, спасение человека; следовательно, перевороты его состояния, по рождению адского, в противоположное небесное; это может совершаться лишь постепенно, по мере того, как человек удаляется от зла и от удовольствия зла, и вступает в добро и в удовольствие добра. В-третьих. Питающие такие верования вовсе не знают, что такое зло и что такое добро. В самом деле, они не знают,что зло есть удовольствие вожделения поступать и мыслить против Божественного порядка, и добро есть удовольствие любви поступать и мыслить согласно с Божественным порядком; что мириады вожделений входят в каждое зло и составляют его и что, подобно тому, мириады чувств любви входят в каждое добро и составляют его; и во внутренних человека эти мириады вожделений в таком порядке и сцеплении, что одно зло не может быть изменено, если не изменены одновременно все. Не знающие этого могут иметь верование или мнение что зло, представляющееся перед нами как единичное, может быть легко отклонено и что добро, представляющееся перед нами тоже единичным, может быть поставлено на место зла. Так как они не знают, ни что такое зло, ни что такое добро, то они лишь могут верить, что спасение совершается в минуту и что благость непосредственна; но что оное не так - видно будет из последнего параграфа этого Трактата. В-четвертых. Верующие, что спасение совершается мгновенно и что благость непосредственна, не знают, что чувства, присущие воле, суть простыми изменениями состояния чисто органических субстанций духа; что мысли, присущие разумению, суть простыми изменениями и вариациями форм этих субстанций; а память есть продолженным состоянием этих изменений и этих вариаций. Кто, услышав, не признает, что чувства и мысли существуют лишь в субстанциях и в формах этих субстанций, которые суть субъектами, и так как они существуют в мозгах, наполненных субстанциями и формами, то и называются формами чисто органическими? Ни один человек, мыслящий рационально, не удержится от смеха над фантазиями тех, кто предполагает, что чувства и мысли не суть в субстанционных предметах, но что это пары, видоизменяемые теплотою и светом, появляющиеся как образы в воздухе и эфире; тогда как мысль не может существовать отдельно от формы субстанционной, так как не может зрение без своей формы, которая есть глаз, как слух без своей, которая есть ухо, и вкус без своей, которая - язык. Рассмотри мозг и ты увидишь бесчисленные субстанции и бесчисленные волокна, и ничего в нем нет неорганизованного. На что лучше подтверждение, как получаемое от глаза? Но спрашивается, что такое чувство и что такое мысль в предметах субстанционных? Это может быть выведено из всех частей и каждой, которые в теле; в нем множество черев (visceras), каждое в определенном месте, исполняющих свою службу изменениями и вариациями состояния и форм; что они каждое в своих операциях - достоверно: желудок в своих, кишки в своих, чресла в своих, печень, поджелудочная железа, селезенка - каждое в своих; и что все эти действия движимы внутренне, быть же движиму внутренне - это быть движиму изменениями и вариациями состояния и формы. Из того можно видеть, что действия чисто органических субстанций духа - подобного же свойства, с тою разницею, что действия субстанций органических тел природно, те же, отдуха, - духовны, и что те и другие по соответствию составляют одно. Нельзя показать наглядно., каковы изменения и вариации состояния и формы органических субстанций духа, которые суть чувствами и мыслями; но тем не менее их, как в зеркале, можно видеть по изменениям и вариациям состояния легкого в речи и пении, и даже соответствие есть, ибо звуки речи и пения, а также артикуляция звука, которою суть слова речи, и модуляция пения совершаются легким; звук же соответствует чувству, а речь - мысли; они и производятся по чувству и мысли, и оное совершается изменениями и вариациями состояния и формы органических субстанций в легком, и по легкому, через дыхательное горло в гортани и в гортанном отверстии, затем в языке и, наконец, в губах; первые изменения и вариации состояния и формы звука совершаются в легком, вторые в дыхательном горле и гортани, третьи в гортанном отверстии через различные отверстия его устья, четвертые в языке, посредством приложения его к небу и к зубам, пятые в губах, через различные формы; из этого можно видеть, что простые изменения и вариации состояния органических форм, постепенно продолженные, производят звуки и их артикуляцию, принадлежащую речи и пению. Теперь, так как звук и речь не производятся ничем иным, как только чувствами и мыслями духа, ибо ими они существуют, а без них не существовали бы, то очевидно, что чувства воли суть изменениями и вариациями, чисто органическими, субстанций духа, а мысли разумения - изменениями и вариациями формы этих субстанций. Из того, что чувства и мысли суть чистыми изменениями состояния форм духа, явствует, что Память есть не что иное, как продолженное состояние этих изменений: ибо все изменения и вариации состояния в органических субстанциях таковы, что раз став привычными они остаются; таким образом легкие привыкли производить различные звуки в дыхательном горле, варьировать их в гортани, выражать языком и видоизменять во рту; и когда эти органические части к тому усвоены, то звуки эти в них и могут быть воспроизведены. Что эти изменения и вариации бесконечно совершеннее в органических частях духа, чем в органических частях тела, видно по сказанному в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (119-204), где показано, что все совершенства растут и повышаются со степенями и по степеням; об этом предмете смотрите более подробно ниже (319).