|
259. VI. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что в Мире Христианском было столько ересей, и есть еще таковые, как Квакеры, Моравские братья, Анабаптисты и многие другие. Действительно, он может мыслить в себе самом: "Если бы Божественное Провидение в самых особенностях было универсально и имело целью спасение всех, то оно бы соделало, дабы на всем земном шаре была только истинная Религия, не разделенная и тем более не расколотая ересями". Но воспользуйся своим рассудком и мысли поглубже, если можешь: может ли человек быть спасен, прежде чем он не преобразован? В самом деле, он родился в любви к себе и к миру, а так как в этих любовях нисколько нет любви к Богу, ни любви к ближнему, разве лишь из-за себя, то он родился и во зле всякого рода. Может ли существовать в той и другой любви что-либо от любви или милосердия? Не считает ли он за ничто обманывать другого, проклинать его, смертельно его ненавидеть, прелюбодействовать с его супругою, тиранить его из мести, потому что желает быть выше всех и обладать богатством всех прочих; следовательно, считает других по сравнению с собою низшими и ничего не значащими. Дабы такой человек был спасен, не надобно ли, чтобы он был отклоняем от этих зол и, таким образом, преобразован? Что это можно совершить лишь по нескольким законам, которые суть законами Божественного Провидения, было показано выше; законы эти по большей части неизвестны, а между тем это законы Божественной Мудрости и, в то же время, Божественной Любви, против которых Господь не может действовать; ибо действовать против них - это погубить человека, и не спасти его; перечитай изложенные Законы, сопоставь их и ты увидишь. Затем так как, согласно Законам же, нет наития непосредственного с неба, но наитие посредственное, через Слово, учения, проповеди, и что Слово, дабы быть Божественным, не могло быть писано иначе, как чистейшими соответствиями, из этого явствует, что расколы и ереси неизбежны, и что попущение их тоже по законам Божественного Провидения; и более того: так как Церковь сама приняла за существенное то, что присуще одному разумению и таким образом Доктрине, а не присущее воле, и таким образом жизни; когда же присущее жизни не есть существенностями Церкви, то человек, по разумению, тогда в чистейшем мраке и бродит, как слепой, который спотыкается везде и падает в ямы; в самом деле: воля должна видеть в разумении, а не разумение в воле, или, что то же самое, жизнь и любовь должны направлять разумение - мыслить, говорить и действовать, а не наоборот; в противном случае разумение могло бы, по дурной и даже дьявольской любви, схватывать все, подлежащее внешним чувствам, и понуждать волю оное творить. По этим объяснениям можно видеть, откуда расколы и ереси. Но все-таки от Промысла, дабы каждый, в какой бы не был ереси относительно разумения, мог, тем не менее, быть преобразован и спасен, лишь бы избегал зол как грехов и не подтверждал в себе лжи еретической; ибо избеганием зол, как грехов, преобразуется воля, а через волю разумение, которые тогда впервые переходят от мрака в свет. Есть три существенности Церкви: признание Божественности Господа, признание святости Слова и жизнь, именуемая милосердием; по жизни, которая есть милосердием, каждый человек имеет веру; по Слову знает он какова должна быть жизнь, а по Господу для него преобразования и спасение. Если бы Церковь держала эти три пункта за существенные, то умственные расколы не разделяли бы ее; они бы ее разнообразили, как свет разнообразит цвета в прекрасных предметах и как видоизменение алмазов составляет красоту Царского венца. — 130 —
|