|
Что касается периода с 1908 по 1912 гг. (до выхода сборника"Скифские черепки"), то на него как раз и приходится пик"язычества"в его гностическом и декадентском изводе. В эти годы Елизавета Пиленко учится на философском отделении историко–филологического отделения Бестужевских женских курсов, где в это время преподавали такие видные русские философы, как Н. О. Лосский и С. Л. Франк. На занятиях Лиза"одолевала премудрость отдельных философов… и каждый вновь постигнутый элемент знания… воспринимался как нечто очень прочное"(558). Этому академическому подходу к философии, прививаемому на курсах, противостояли головокружительные"синтезы"и интуитивные проникновения в действительность, культуру, а главное – в грядущее Вяч. Иванова и ряда других русских мыслителей, которых она слышала на"Башне"у Вяч. Иванова и на заседаниях Религиозно–философских собраний. Их"новое религиозное сознание"(сплавляющее Христа с Дионисом, умевшее сказать"обо всем с одинаковым знанием"(559)) оказалось той средой, которая повлияла на формирование мировоззрения Е. Ю. Кузьминой–Караваевой. Впрочем, она ощущала себя в ней"варваром", оказавшимся среди"последних римлян" – представителей погибающей высокой культуры. Другой средой, в которую попала Кузьмина–Караваева, был"Цех поэтов", организованный Н. Гумилевым вместе с С. Городецким, А. Ахматовой, О. Мандельштамом и другими. Ее первый муж, Д. В. Кузьмин–Караваев, сын видного масона и профессора права В. Д. Кузьмина–Караваева, сам эстетствующий юрист, одно время близкий к социал–демократам, был синдиком"Цеха поэтов", через него она вошла в эту группу, в которой собрались люди ее поколения, те, кому, по выражению В. Жирмунского, предстояло"преодолеть символизм"и стать крупнейшими русскими поэтами XX века. Именно"Цех поэтов"выпустил ее первый сборник (обложка была выполнена С. Городецким). Но и здесь, как и среди"последних римлян", Е. Ю. Кузьмина–Караваева в конечном счете оказалась чужой. На осознание этого, на"борьбу с городом"ушло немало душевных сил и времени. Собственно говоря,"Скифские черепки"более всего и отражают эту борьбу, в которой на тот момент, по свидетельству матери Марии,"Петербург ее победил"(621). В контексте духовной биографии Кузьминой–Караваевой (движения от"язычества"к христианству) этот, по словам Д. Е. Максимова,"незрелый сборник, снабженный крайне расплывчатым и манерным предисловием юного автора"[6], становится намного интереснее. Его смысл постепенно проясняется, более важным оказывается и его значение в русской культуре; в частности, А. Н. Шустов указывает на возможное преемство в"скифской"теме у Блока и Кузьминой–Караваевой[7]."Скифство"же – это существенный момент в истории русской культуры Серебряного века[8]. В центре сборника судьба скифской девушки ("курганной царевны"), оторванной от родины. Нетрудно догадаться, что эта девушка, речь которой воспроизводят стихи (нарочно неокультуренные, неровные, страстные) – alter ego поэта. Образ"курганной царевны"возник, вероятно, в связи с тем, что за воротами их имения"стояли два древних кургана, разрытые проф. Веселовским"[9], часть из найденных в курганах сокровищ находилась в Керченском музее на могиле Митридата, куда любили заходить дети Пиленко, а часть была помещена в Эрмитаж. — 10 —
|