Мировой разум

Далее.

Общеизвестно, что тайна человеческой личности, или, говоря давно забытым языком, несмертной его души, в принципе несводима к чисто биологическим структурам. Но если подлинным содержанием категории человека является именно ее неуловимая для ratio сущность, то представляется величайшей несправедливостью обращение в небытие этой таинственной субстанции вследствие биологического разложения организма.

Впрочем, только ли несправедливостью? Ведь еще античная мысль так и не смогла примириться с конечностью нашего бытия; и для многих бессмертие личности где‑то там, за чертой материального, так на тысячелетия и оставалось одной из непререкаемых аксиом. Так нужно ли удивляться тому, что именно индивидуальное бессмертие и здесь, по эту сторону трансцендентного, во все времена было не только голубой мечтой человека, но очень часто и практической целью его познания.

Но что суть бессмертие: только ли бесконечное продление жизни, или принципиальное исключение конечности человеческого бытия в любой ее форме? Задумываемся ли мы о том, что второе эквивалентно абсолютному исключению не только смерти, но и рождения ?

Обратимся к лежащему на поверхности.

Каждый человек уникален. Это общеизвестно. Но ведь исключительность каждого из нас вызвана именно конечностью нашего бытия, смертностью нашей природы. Воспроизводство человеческого рода решительно немыслимо как простое повторение каких‑то раз навсегда заданных форм, – для нас аксиоматично, что оно должно быть постоянным (физическим и духовным) его совершенствованием. А это, в свою очередь, невозможно без максимальной несхожести всех.

Впрочем, именно такое, предельное, разнообразие является залогом еще сугубо биологической эволюции. Адаптационный потенциал любого биологического вида тем больше, чем шире разнообразие составляющих его индивидов. Логический же предел его роста достигается не одной только уникальностью каждой отдельной особи, но и максимальным сокращением сроков индивидуальной жизни. Для эволюции оптимальным является такой режим индивидуального бытия, когда взрослая особь помирает сразу же после того, как выношенное ею потомство встает на ноги.

Бессмертие рода и в социуме достигается абсолютной неповторимостью каждого, бесчисленным умножением всего индивидуального. Но если человек и в самом деле обретает индивидуальное бессмертие, то зачем ему такие гарантии всеобщей жизнеустойчивости?

Впрочем, индивидуальное бессмертие, понятое как одностороннее исключение смерти, по существу обращает эти гарантии в свою прямую и полную противоположность.