|
После выхода книги Р. Рудзитис сразу же раздает около сотни экземпляров. Но на сердце тревога: "Сердце было несколько беспокойное, теперь же избегают всего, что имеет нелатышское звучание, сегодня на работе я долго сомневался, послать ли книгу Ульманису и Мунтеру[1]. Я же торопился только к Прибалтийской конференции, иначе можно было бы помедленнее... Но они сказали, что как будто боятся восточной миссии Н. Рериха. <...> Конечно, для дипломатов годится только Знамя Мира и идея Культуры. Но где остается Рерих — художник, путешественник, философ, поэт? Может быть, можно было где-то еще немного сократить. Но где же объективное расстояние? И кто знает все узлы судьбы? Осознаю свою большую ответственность за эту книгу" (4 мая 1935 г.). "С таким вниманием и трепетом сердца слежу за Прибалтийской конференцией в Каунасе. Но мало надежды, что коснутся Пакта". На Второй конференции министров иностранных дел Прибалтики в мае 1935 г. в Каунасе вопрос о Пакте Рериха все же был затронут. Внес предложение министр иностранных дел Литвы Стасис Лазорайтис. Эстония и Латвия предлагают отложить. "Да. Мы знаем, что Живая Этика говорит о тех, кто откладывает", — отмечает Рудзитис. Неожиданно для самого Рудзитиса, его книгу оценили другие: "Сегодня я получил в типографии извещение, что президент К.Ульманис с благодарностью подтверждает получение подарка". Одним из первых получил книгу сам Рерих. 14 мая в письме к Е. И. Рерих Рудзитис пишет: "Послал Вам вчера свою книгу о Николае Константиновиче[2]. Последние месяцы я жил лишь в своем труде, спешил, спешил. Но, конечно, столько других препятствий и обязанностей мешали ритму работы. Мое желание было охватить по возможности шире и глубже личность Н. К., постичь синтез его деятельности. В сердце своем я чуял Указ держать имя Н. К. высоко". Вскоре от Елены Ивановны он получил ответ, который взволновал его до глубины души: "Родной Рихард Яковлевич, на днях получила чудесные главы Вашего труда об Н. К. на русском языке, а затем подошла и сама книга. Сердечное Вам спасибо за это прекрасное приношение. Сама книга дает радость глазам. Присланные же главы прочла с большой радостью, которая возрастала по мере чтения, что есть знак превосходный. Сердце именно горело радостью, ибо оно звучало на тонкие струны сердца поэта. Осознание и чувство красоты есть такое высокое и редчайшее чувство! Как дорожить должны мы людьми, посылающими эти тончайшие вибрации в пространство! Истинно, лишь прикоснувшийся к искусству может оценить все тончайшие нюансы человеческой души. Дорого мне, что Вы ярко подчеркнули универсальность личности Н. К. и ввели творчество его в ритм космического строительства" (11 июня 1935 г.). — 3 —
|