|
МОНОПОЛИЯ НА СИЛУ
Одна из причин того, что открытое корпорационное или деловое насилие столь редко сейчас, - это то, что на протяжении последних лет "контракт с ним не продлевается". Деловой мир "не производит" собственного насилия, он купил правительственные службы. В индустриальных странах государственное принуждение пришло на смену принуждению частному.
Монополизация силы - это первый шаг, который пытается сделать любое правительство, как только оно сформировано. Подчиненные ему солдаты и полиция - единственные, кому разрешено легально применять силу.
В некоторых странах государство в политическом плане контролируется корпорациями, поэтому грань между частной и общественной властью тонка как волос. Но старая марксистская идея, что государство не более чем "исполнительный комитет" власти правящих корпораций, не учитывает общеизвестного: политики все чаще действуют от своего собственного имени, нежели в интересах других.
Кроме того, марксисты полагали, что лишь капиталистические корпорации и правительства могут применить силу против безоружных рабочих. Так было до появления коммунистической полиции, в арсенале которой есть слезоточивый газ, брандспойты и более зловещее снаряжение. В начале 80-х годов в Польше она была брошена против профсоюзного движения Солидарность, а в Китае на площади Тяньаньмэнь устроила настоящее побоище студентов. Их методы не отличались от действий полиции и армии Пиночета в Чили или в любом другом яром антикоммунистическом государстве.
Взяв в свои защищенные броней руки технологии применения силы, пытаясь ликвидировать или контролировать все насилие, государство снижает уровень производства насилия корпорациями и другими институтами.
СКРЫТОЕ ОРУЖИЕ
Второй причиной, по которой прямая физическая агрессия кажется почти изжитой из повседневной деловой жизни, является возведение насилия в ранг закона.
62
Весь мир бизнеса, и капиталистический, и социалистический, зависит от закона. За каждым контрактом, каждым долговым обязательством, каждой закладной, каждой совместной сделкой, любой страховой политикой, любым дебетом или кредитом, в конечном счете, стоит сила закона.
За любым законом, хорошим или плохим, мы натыкаемся на ствол. Это лаконично выразил французский президент Шарль де Голль: "Закон должен иметь силу на своей стороне"11. Закон является очищенным насилием.
Так, когда одна компания возбуждает дело против другой, она просит государство применить силу закона в свою поддержку. Она ищет правительственных стволов, скрытых за пластами малопонятной бюрократической и судебной болтовни, чтобы именно они вынудили противника совершить определенные действия.
И абсолютно не случайно юристы корпораций в Соединенных Штатах нередко называются "стрелками по найму".
Обращения за помощью к закону (как отличный от прочих путь разрешения деловых противоречий) - справедливая мера силы в экономике. По данному критерию Соединенные Штаты обладают экономикой "полной силы". На сегодняшний день там существует 5,7 млн. коммерческих предприятий и 655 тысяч юристов - т. е. приблизительно один на каждые девять. Более тысячи гражданских исков мучительно тянутся местной судебной системой каждый день деловой жизни в году.
Американские бизнесмены любят громко жаловаться на незаконную близость японских деловых кругов и правительства. Хотя по иронии судьбы, когда доходит до улаживания противоречий, американцы, а не японцы стремятся к судебному разбирательству и вслед за этим призывают государственную власть вступиться за их интересы.
От мельчайшей коммерческой тяжбы до многомиллиардных судебных процессов (например, спор между "Pennzoil" и "Texaco") вокруг претензий на вступление во владение закон маскирует силу, которая, в конечном счете, подразумевает потенциальное применение насилия.
Корпоративные пожертвования на политические кампании могут рассматриваться как еще один закамуфлированный способ
63
— 29 —
|