|
Или возьмем такой малоизвестный фрагмент рассуждений исторического материалиста: «Житель [человеческого общества] должен пройти через разные стадии охоты, пастушества и земледелия, прежде чем собственность станет достаточно ценной и, как следствие, начнет побуждать к ее незаконному присвоению; тогда, когда право начинает служить защите имущества и наказанию за ущерб, когда люди, опираясь на такие законы, становятся владельцами излишков, когда в результате этого появляется роскошь и устойчивый спрос на нее, только тогда науки становятся необходимыми и приносящими пользу; без всего этого государство не может существовать... » [7]. Это не сочинение марксиста, кокетничающего со старомодным стилем изложения, а размышления ирландского писателя XVIII века Оливера Голдсмита, твердого сторонника консерваторов. Если у кого-то возникает впечатление, что ирландцы испытывали особую склонность к так называемой экономической теории истории, то объясняется это тем, что было очень трудно жить в заштатной колонии, управляемой как придется классом англо-ирландских землевладельцев, и совершенно не обращать внимания на такого рода вопросы. В Англии с ее многоуровневой культурной надстройкой экономические проблемы не были столь болезненно очевидными для поэтов и историков. Сегодня многие из тех, кто должен был бы презрительно отвергать историю по Марксу, ведут себя перед всем миром так, как будто она верна. В число таких людей входят банкиры, финансовые консультанты, служащие министерства финансов, руководители корпораций и тому подобные персонажи. Каждый из них проверяется на приоритетность экономики, и все до одного эти деятели показывают себя стихийными марксистами. К сказанному остается добавить, что экономическая теория истории появилась на свет - с изящной симметричностью - в округе Манчестера именно тогда, когда там сформировался индустриальный капитализм. Как отмечал Энгельс, это было время полного господства капитала в городе, впервые наглядно продемонстрировавшее ему концентрацию и централизацию экономики. С этого времени его отец, о чем мы уже упоминали, имел здесь фабрику, которая обеспечивала как Энгельса, так и (большой период времени) самого Маркса. Так что в известном смысле можно сказать, что понимание общества начиналось с домашнего хозяйства - прочно стоявший на ногах Энгельс действовал как экономический базис для интеллектуальной надстройки - Маркса. Утверждение, что для Маркса все определяется экономикой, есть не более чем смехотворное упрощение. По его мнению, фактором, задающим ход истории, является классовая борьба; а классы не могут быть сведены к экономическим факторам. То, что Маркс рассматривал классы преимущественно как группы людей, которые занимают одинаковое место в рамках данного способа производства, верно. Но еще важнее то, что при этом он говорил об общественных классах, а не только экономических. Маркс писал об «общественных» отношениях на производстве, равно как и об «общественной» революции. Если в связке «общественные производственные отношения - производительные силы» приоритет принадлежит первым, то тогда трудно представить себе, как носитель скромной таблички «экономика» может быть главным движителем истории. — 75 —
|