Почему Маркс был прав

Однако остается неясным, почему производственные силы всегда должны брать верх над общественными отношениями, и почему тогда ближайшее прошлое выглядит столь робким и почтительным по отношению к давно прошедшим временам. Кроме того, теория, похоже, не вполне согласуется с той картиной, которую фактически рисует Маркс, говоря о переходе от феодализма к капитализму, а в некоторых отношениях и от рабовладения к феодализму. Верно также и то, что классы нередко веками удерживаются у власти, несмотря на свою неспособность обеспечивать рост производства.

Одной из очевидных слабостей этой модели является детерминизм. Складывается впечатление, будто ничто не в силах противостоять прогрессирующему маршу производительных сил. История решает свои собственные задачи в рамках неотвратимой внутренней логики. Есть только один «субъект» истории (постоянно растущие производительные силы), который пронизывает ее из конца в конец, попутно рассеивая широкими жестами различные политические формации. Это метафизическое видение во всей красе. Но это не совсем уж бесхитростный сценарий прогресса. В конечном счете человеческие умения и способности, растущие вместе с производительными силами, обеспечат формирование по-настоящему человечного общества. Однако цена, которую мы за это платим, чудовищна. Каждое достижение производительных сил является победой как цивилизации, так и варварства; принося с собой новые возможности к освобождению, само оно появляется забрызганное кровью. Маркс не был простодушным лоточником от прогресса, он отлично знал страшную цену коммунизма.

Верно и то, что в этой схеме также присутствует классовая борьба, которая должна бы подразумевать, что люди являются свободными в своих поступках. Трудно представить себе, что профсоюзные акции, стачки и локауты диктуются какими-то высшими силами. Но что, если эта самая свобода была, так сказать, запрограммирована, уже встроена в неотразимый механизм истории? Здесь явно просматривается аналогия с христианскими попытками увязать божественную предопределенность с человеческой свободой воли. С точки зрения христианина, когда я душу начальника местной полиции, я действую свободно, но Бог предвидел этот шаг с самого начала вечности и заранее включил его в свой план для человечества. Он не побуждал меня в прошлую пятницу вырядиться как домработница и самому позвонить Милли, но был в курсе; он знал, чего мне хотелось, помнил о планах Милли и таким образом вполне мог подогнать под них свои вселенские графики. Когда я молился, чтобы мне подарили большого и веселого плюшевого мишку вместо того унылого недомерка, что спал на моей подушке, то это не значит, что Бог не имел ни малейшего намерения оказать мне такую милость, но затем, услышав мою молитву, изменил свое мнение. Бог не может менять свое мнение. Дело, скорее, в том, что он еще до начала всех времен решил даровать мне нового медведя в ответ на мою молитву, которую он тоже предвидел до начала всех времен. С одной стороны, приход будущего Царства Божия не предопределен: оно наступит, только если люди в настоящем будут трудиться для этого. Но то, что они, подчиняясь своей свободной воле, непременно будут отдавать этому все свои силы, само является неизбежным результатом Божественного милосердия.