Если Вам не нравится Энгельс, и его толкования для Вас неубедительны, послушайте Мигеля Серрано: «Женщины Гипербореи, обладавшие божественной красотой, были жрицами и колдуньями, которые могли сообщаться с самыми отдаленными мирами». От рождения предназначалась на эту роль девочка, которая была пятым ребенком в семье, потому что цифра 5 символизировала полюс, Гиперборею. В «Песни о Нибелунгах» Брунгильда это богиня, гиперборейская жрица и колдунья, валькирия. Зигфрид изменил своей валькирии с Кримгильдой, и за это его покарал Хаген, выступивший в роли мстителя. Точно такой же гиперборейской жрицей и колдуньей была, по Серрано, Медея и точно так же за измену ей был наказан Ясон. В гиперборейском, кельто-арийском, полярном культе Вечно женственного Шакти — это Вечная Энергия, без которой бессильна Триада классического индуизма: без нее Брахма не может творить, Вишну — сохранять, а Шива — разрушать. «Человек разумный» стал поклоняться женским божествам как только стал разумным. Знаменитые женские изображения ориньякской и солютрейской эпохи, т. н. верхнепалеолитические Венеры, свыше сотни которых найдено в разных местах, от Франции до Сибири, считаются большинством исследователей также и памятниками ранней стадии религии. Как полагает С.А.Токарев, есть все основания думать, что так оно и есть. Но ученые расходятся во мнениях о том, о какой именно форме религиозных представлений идет речь. П. П. Ефименко, лучший знаток палеолита, видел в ориньякских статуэтках изображения женщин-прародительниц, иначе говоря, родовых женских предков. Однако С. А. Токарев сомневался, что такая форма верований вообще существовала (хотя упомянутый ранее пример синтоизма свидетельствует об обратном): с его точки зрения, палеолитические статуэтки это женские олицетворения очага. А. С. Токарев иллюстрирует свой тезис подробным описанием верований народов Сибири, главной семейной и родовой святыней которых, особенно чукчей и коряков, был огонь очага. У чукчей каждая семья имела собственный огонь, и смешивать его с огнем другой семьи, занимать огонь от соседей считалось величайшим грехом; нельзя было даже варить пищу в посуде, стоявшей ранее на чужом огне. Здесь, мне кажется, можно примирить Ефименко и Токарева. Очаг, огонь которого нельзя смешивать с чужими, это не просто очаг, а символ чистоты крови, которую тоже нельзя смешивать с чужой. В подтверждение этой версии можно привести тот факт, что у айнов существовали особые объединения женщин «сине хуци икиру», т. е. «поколения одного очага». Их члены держались друг за друга, как за родственников и ассоциировали свою общую прародительницу с богиней очага «камуи хуци», т. е. «божественной бабушкой». В свете этого становится понятным, почему от весталок, которые охраняли священный огонь в Риме, требовалось соблюдение девственности: их неприкосновенность связывалась с сохранением «чистоты огня», т. е. крови. У Лескова в романе «На ножах» описан обряд добывания русскими крестьянами «чистого огня» для защиты от эпидемии: сохранение чистоты крови предохраняло от скверны. — 10 —
|