Том 3. Письма и дневники

Книжный магазин в Москве Смирдин непременно заводит, и говорят, что он непременно должен открыться в мае, но до сих пор еще Смирдин сюда не приезжал, вот его ждут с самого Нового года.

«Оренбургской топографии»[380] до сих пор еще не мог достать. Я закажу ее во всех книжных лавках. А между тем, если она тебе нужна к спеху, то я тебе могу прислать свою, потому что у меня есть полные «Ежемесячные записки».

Пословицы лучше побереги до поры до времени. Потому что я теперь покуда в песнях, а Снегирев в народных праздниках.

Тебе кланяется В. А. Никольский. Он поручил тебе сказать, что тебе грешно будет, если ты для своего излечения не съездишь в Петербург. Там проявился какой-то немец, которого имени он не помнит, и этот немец, как ему рассказывали люди самые достоверные, излечивает солитеров совершенно радикально и несомненно, а сверх того и скоро.

Однако пора кончать. Обнимаю тебя. Передай мой усердный поклон Петру Михайловичу и Александру Михайловичу.

Вечно твой Петр Киреевский.

Что касается до песенной прокламации, то я совершенно с тобой согласен.

58. Н. М. Языкову

3 октября 1837 года

Киреевская Слободка

Давно уж я к тебе не писал, и тяжко думать, что ты на меня, может быть, сердишься, но если б ты знал, какую кочующую жизнь я вел почти все это время, то, приняв в соображение свою собственную натуру, почувствовал бы, как безалаберно должно проходить время для человека, от природы неповоротливого, когда судьба его беспрестанно переметывает с места на место, и как трудно при таких обстоятельствах не только быстро вести вперед великое дело песен, но даже и вообще сохранить хоть некоторую алаберность. Дай срок, придет время, и авось либо скоро, когда и я буду человеком порядочным. А покуда не сердись.

Теперь покуда пишу опять несколько строк, и то по делу. Так как у тебя теперь, как говорят, гостят Хомяковы, то я и получил великую надежду, что Катерина Михайловна наконец убедит тебя сдержать давнишнее обещание и вместе с ними приехать в Москву. Авось либо так! Между тем мне нужно посылать к тебе большую сумму денег, и я не знаю, застанет ли она тебя еще в Языково, потому и отправляю сперва это передовое письмо, чтобы тебя предупредить.

Маменька поручила мне доставить тебе деньги 10600 ассигнациями, за которые она благодарит тебя от всей души. Ты дал ей средство сделать доброе дело и выручить из беды человека, хоть и совершенно ей незнакомого, но об котором ее просил покойный Рамих и который бы иначе погиб. Помочь так значительно человеку незнакомому было дело очень отважное, но, по счастью, он оказался человеком честным и, как скоро получил возможность, заплатил. Маменька не хотела тогда сказать об этом нам по чувству деликатности, разумеется, фальшивой, но очень естественной при таком случае, и тем важнее была для нее услуга твоей дружбы. Когда получишь деньги, перешли ее вексель и расписку сюда на мое имя (то есть в Орел, для доставления в Киреевскую Слободку). Крепко тебя обнимаю. На днях, при деньгах, буду писать больше.