|
Здесь следует учитывать следующее: хотя я имею право говорить о своем самовосприятии, причем именно в отношении моего конкретного ego, это не означает, что я, как при истолковании некой вещи, данной в модусе зрительного восприятия, все время вращаюсь в круге собственных отдельных восприятий и потому имею дело только с экспликатами восприятия и ни с какими другими. Ведь при экспликации бытийного горизонта моей собственной сущности я первым делом наталкиваюсь на мою имманентную временность и тем самым на мое бытие в форме открытой бесконечности потока переживаний и в форме всех как-либо включенных в этот поток собственных моих определений, к которым относится и моя экспликативная деятельность. Протекая в живом настоящем, она может в модусе восприятия как такового найти только то, что протекает в живом настоящем. Мое собственное прошлое раскрывается в ней наиболее изначальным из всех мыслимых способов: посредством воспоминаний. Хотя я, таким образом, постоянно дан самому себе originaliter и могу шаг за шагом эксплицировать то, что принадлежит к моей собственной сущности, эта экспликация в значительной степени осуществляется в таких актах сознания, которые не являются восприятиями по отношению к соответствующих моментов, принадлежащих к моей собственной сущности. Только так мне может стать доступен поток моих переживаний, как поток, в котором я живу как тождественное Я; и доступен, прежде всего, в своих актуальностях, а затем и в потенциальностях, которые, очевидно, тоже принадлежат моей собственной сущности. Все возможности, относящиеся к виду «Я могу или мог бы пустить в ход те или иные ряды переживаний», в том числе, «могу посмотреть вперед или назад», «могу раскрыть горизонт моего временного бытия и проникнуть сквозь него», — все эти возможности, очевидно, в отношении собственной сущности принадлежат мне самому. Во всяком случае, однако, истолкование изначально, когда оно развертывает то, что познано в самом опыте, именно на почве оригинального опыта самопознания и создает ту его самоданность, которая при этом наиболее изначальна из всех мыслимых данностей. На это истолкование распространяется аподиктическая очевидность трансцендентального самовосприятия (аподиктическая очевидность «Я есмь»), хотя и ограниченная в вышеуказанном отношении. В неограниченно аподиктической очевидности самоистолкование выявляет только универсальные структурные формы, в которых я существую как ego, т. е. существую в сущностной универсальности и только в ней. Сюда относится (хотя и не он один) способ бытия в форме некой универсальной жизни вообще, в форме постоянного самоконституирования ее собственных переживаний как временных внутри некого универсального времени и т. д. К этому универсальному аподиктическому априори, которое обладает неопределенной всеобщностью, но, с другой стороны, и возможностью быть определенным, причастно, далее, всякое истолкование единичных эгологических данных, например, в качестве определенной, хотя и несовершенной очевидности воспоминания о своем собственном прошлом. Причастность к аподиктичности обнаруживается в формальном законе (который сам, в свою очередь, аподиктичен): сколько видимости — столько и бытия, которое лишь скрыто, искажено видимостью и о котором поэтому можно спрашивать, которое можно искать и найти, следуя неким заранее очерченным путем, — хотя и всего лишь в некотором приближении к его полностью определенному содержанию. Само это содержание, как, по своему смыслу, нечто твердо идентифицируемое всякий раз и в отношении всех своих частей и моментов, есть некая идея, имеющая априорную значимость. — 62 —
|