|
Это бэконовская программа исследования, при котором хозяином положения является сам человек. Эту же идею мы видели у Декарта. Кант подытоживает то, что сделано семнадцатым и восемнадцатым веками. Главная задача науки - устанавливать законы природы. Но при этом она руководствуется принципами, идущими от разума, который не пассивно воспроизводит то, что "подсказывает" ему природа, а берет инициативу в свои руки и принуждает природу отвечать на интересующие его вопросы. Такое "принуждение к ответу" осуществляет эксперимент. Вот почему Кант вправе заявить, что "мы a priori познаем в вещах лишь то, что вложено в них нами самими". В прежнем естествознании инициатива принадлежала природе, в новом она принадлежит естествоиспытателю. Главный вопрос, который при этом встает перед философом, гласит: если природой мы назовем тот мир, который "создается нами самими", то где же окажется "мир сам по себе", не являющийся продуктом человеческой деятельности? Ведь не думаем же мы всерьез, что мы суть боги и что природа, как она существует сама по себе, есть дело наших рук и нашей головы. Мы прекрасно сознаем, что не сами создали себя. И даже если согласиться с Кантом, что в нравственном отношении человек только сам может обрести свое Я, свою свободу, то физическое существование человека не есть дело его собственной воли и деятельности. Как ответил Кант на этот вопрос, мы уже рассматривали выше. Но есть и второй, не менее существенный вопрос: если в ходе эксперимента мы задаем как бы идеальные параметры природных процессов, то откуда берутся и что представляют собой эти наши идеализации? Являются ли они целиком произвольными или же им что-то "соответствует" в объективном мире? Этот вопрос тоже оказался предметом многолетних размышлений Канта, о чем свидетельствует его неоконченная работа, по содержанию примыкающая к "Метафизическим началам естествознания", отрывок из которой был издан А. Краузе в 1888 г. под названием "Об основанном на априорных принципах переходе от метафизических начал естествознания к физике". В этой работе вместе с целым рядом других вопросов Кант обсуждает и проблему идеализации как одну из предпосылок превращения естествознания в математическую науку. Все эксперименты, начиная с простейших, требуют определенных технических средств, или, как Кант говорит, машин. Так, при измерении веса - этом древнейшем из экспериментов - прибегают обычно к машине, которая испокон веков обслуживала человека, - рычагу. Предполагается, что равноплечее коромысло весов, опирающееся на неподвижную точку, устанавливается горизонтально, если вес двух тел, прикрепленных к его плечам, одинаков. Однако это утверждение, если подойти строго, будет верным только при условии, что сам рычаг мыслится как абсолютно твердое тело. У Архимеда он представлял собой, вообще говоря, что-то вроде "математического тела". Аналогичное рассуждение имеет место и в любом другом эксперименте: так, наклонная плоскость, по которой Галилей скатывал шары, предполагалась абсолютно гладкой, шары, в свою очередь, абсолютно упругими и т.д. — 299 —
|