|
Помня максимально прилежно об этом заявлении, можно сказать, что религия — антитеза искусству, поскольку она есть утверждение объекта как такового, устремление взора на реальность (рассматриваемую как чуждую деятельности субъекта — и поэтому такую, что она ограничивает и, стало быть, уничтожает эту деятельность). Объект как таковой (и поэтому абсолютно противоположный субъекту) не может предстать производным от субъекта и, более того, быть им постулированным. Он существует, когда нет субъекта; и если бы его уже не было, субъект не смог бы возникнуть. Бытие последнего находит в первом свое условие, и поэтому оно может быть лишь тем, каким ему позволено быть при этом его условии. Его мир — не мир, который субъект может создать себе, а мир, определенный объектом, перед которым он поэтому ослабевает и теряет всю свою мощь. В откровенно религиозной позиции человек не только лишен своего автономного начала действия (человеческого действия, производящего благо) и впадает в фатализм; он также лишен всякого своего принципа познания — и впадает в агностицизм. Он уничтожен в самой сущности своей свободной деятельности — потому, что тот, кто провозглашает свободную деятельность, подразумевает творческую способность; а в религии человек — не творец; и, более того, он находится перед лицом Творца, который одним своим присутствием наполняет душу таинственным чувством ничтожности человеческого существа и бесконечности Высшего существа, в котором оно отражается. 14. АНАЛОГИЯ МЕЖДУ РЕЛИГИЕЙ И НАТУРАЛИЗМОМ Для прояснения этого понятия мистической позиции духа, который топит субъект в объекте, следует вспомнить аналогию между религией и той философией, которая называется натурализмом. Спиноза, самый крупный и самый последовательный поборник этой философии, является, как все знают, одним из наиболее высоко одаренных мистических умов: его философия вся проникнута глубоким религиозным чувством. Почему? Причина не в его темпераменте, ибо темперамент всегда не что иное, как метафора, когда речь идет о понимании мыслителя. Причина в его философии, чья реальность — природа; реальность, где нет места для иной свободы, кроме свободы вершины духовной жизни — интеллектуальной любви к Богу, согласно которой не человек, собственно говоря, любит Бога, но Бог любит самого себя. На место спинозовой субстанции поставьте теперь материю физического. Все лучшее, что сможет сделать человек, всегда будет тем, что сделает в нем вечная материя. — 115 —
|